Письмо из прошлого - стр. 14
Галина со свистом вынула из коробки очередной пакет, в котором лежало что-то вязаное, красивого небесного цвета, Маша невольно вытянула шею, заглядывая.
– Класс! – Галя тряхнула длинными черными волосами, подбежала к зеркалу, приложила к себе свитер. – Блин, мне не идет голубой! – Она возмущенно надула губы. – Почему он не красный к примеру?
Свитер ненужным комком упал на диван, аккурат около Маши, а сама Галя уже потеряв к нему всякий интерес, примеряла черную юбку. Маша взяла свитер, мягкий и красивый, приложила к себе, посмотрела в зеркало. Красивый. И ей очень идет. Освежает. Но о такой вещи оставалось только мечтать, а попросить – неудобно.
Маша остановилась у киоска, вытряхнула из кармана всю мелочь.
– Семечки. Вот, эти.
Она ткнула пальцем в стекло витрины на красную пачку.
– Не бросила еще курить?
Маша вздрогнула. Обернулась. Максим стоял, опираясь спиной о киоск.
– Привет. – Она отвернулась, чувствуя, как запылали щеки. Надо же, заговорил с ней первым…
– Ясно. – Он сделал шаг и слегка отодвинул ее от окошка. – Колу, пожалуйста.
– Нет, не бросила. Зачем?
Маша сделала шаг назад, быстро поправила хвост на голове, облизнула губы. Максим обернулся, хмыкнул:
– Затем что курить вредно! Не вырастешь.
– А я, по-твоему, еще не выросла?
Он усмехнулся, окидывая ее взглядом.
– Ну да, что это я. Рост у тебя приличный – кобылка добрая.
Маша выгнула одну бровь, не переставая улыбаться. Он насмешливо спросил, засунув руки в карманы джинсов:
– Гуляешь?
– Гуляю.
– А чего одна?
– А с кем еще? – она дернула плечом, снова осмелилась посмотреть на него – кайф.
– Подружки где твои? – он взял в рот пластик жвачки. – Постоянно одна.
– Они дома, – соврала Маша, кроме как с Галькой больше ни с кем не дружившая.
– Странная ты, Маша. – Он перестал улыбаться. Глаза серьезные, рассматривает как экспонат в музее, и она горит от этого, покрываясь пунцовой краской.
– Нет, ты просто меня не знаешь. – Она мотнула головой, отворачиваясь, облизнула губы, продолжая от смешанного чувства неловкости и стеснения, чертить носом кроссовка круги на пыльной дороге.
Максим хмыкнул, но продолжил стоять рядом с ней, к машине, что стояла у дороги с открытой дверью, идти не торопился. Маша поджала большой палец на ноге, дырка на кроссовке сияла черной дырой. Стыдно-то как…
Максим молчал, а она не знала о чем с ним говорить. Ему то что – стоит, рассматривает, а она горит от стыда и неловкости, полыхает от стеснения и дрожит от удовольствия. Ей нравится, когда он смотрит на нее. Смотри, Макс, смотри и не уходи никуда.
– Ой, девочки, смотрите наша серая мышка здесь!