Письма женщин к Пушкину - стр. 10
Европейским стилем своей жизни, тонким художественным вкусом и несомненными артистическими дарованиями, соединенными с замечательной красотой, Волконская привлекала к себе мыслителей и поэтов самых разнообразных толков. Салон ее, где бывали Мицкевич и Чаадаев, где поэты пушкинской плеяды общались с представителями ученой Москвы, где не переставали чередоваться концерты, спектакли и чтения, остается крупным и ярким явлением в истории нашего культурного прошлого.
В письме З. А. Волконской к Пушкину отразились живые черты ее художественной жизни вместе с глубоким преклонением перед «творцом Бориса Годунова».
В начале письма она упоминает свою переделку для оперы «Орлеанская дева» Шиллера («Giovanna d’Arco, dramma per musica, ridotto da Schiller, Roma, 1821).
В этой опере, как видно из ее письма, она сама и выступала, причем художник Бруни зарисовал ее в роли Жанны д’Арк. В конце письма сказывается то восторженное отношение русского общества 20-х годов к Пушкину, которое вполне разделялось и З. А. Волконской.
Об этом имеются и мемуарные свидетельства. «Помнится и слышится еще, – писал много лет спустя Вяземский, – как она в присутствии Пушкина и в первый день знакомства с ним пропела Элегию его, положенную на музыку Геништою:
Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного кокетства. По обыкновению краска вспыхивала в лице его…»
Это поклонение Пушкину открыто и сильно выражено в письме З. А. Волконской, которое переходит под конец в изящный, хотя и несколько надуманный стиль классической похвалы поэту.
З.А. Волконская – А. С. Пушкину
29 октября 1826 г. Москва
Вот уже несколько дней, как я отложила для вас эти немногие строки, дорогой Пушкин. Но я забыла вам их передать; ведь когда я вас вижу, я становлюсь мачехой. «Иоанна» была написана для моего театра, я играла эту роль и, желая сделать из нее оперу, принуждена была закончить свое исполнение посреди пьесы Шиллера. Вы получите литографию моей головы в Giovanna d’Arco, по Бруни, вы поместите ее на первой странице и будете вспоминать обо мне. Возвращайтесь к нам. В московском воздухе легче дышится. Великий русский поэт должен писать или в степях, или под сенью Кремля, а творец Бориса Годунова принадлежит городу царей. Какова же должна быть мать, зачавшая человека, чей гений есть полнота силы, изящества и простоты, который, являясь нам – то дикарем, то европейцем, – то Шекспиром или Байроном, то Ариостом или Анакреоном, – но всегда Русским, переходит от лирики к драме, от песен нежных, любовных, простых, порою суровых, романтических или язвительных, к величественному и простодушному тону строгой истории.