Письма - стр. 17
Провести линии таким образом, чтобы они говорили за себя – это то, что невозможно сделать автоматически.
Небольшой рисунок, вложенный в конверт, это набросок с этюда большого формата, проникнутого мрачным чувством. У Тома Гуда есть поэма, повествующая о женщине, которая не могла уснуть ночью оттого, что пережила днем: когда она поехала покупать себе новое платье, она увидела несчастных швей, бледных, чахоточных, изможденных, работающих в душном, тесном помещении. И сейчас ее мучает совесть за свою роскошную, благополучную жизнь, а потому ей не уснуть. Если коротко: я написал стройную белокурую женщину, лишенную покоя.
Прилагаю к письму маленький набросок землекопов. Сейчас объясню, почему я это тебе посылаю.
Терстех говорит мне: «Твои дела шли плохо и раньше, ты потерпел полный провал, и сейчас то же самое случится снова». Стоп! Нет, сейчас совсем не то, что было раньше, и такие рассуждения всего лишь заблуждение.
То, что я не сгодился для торговли или учения, вовсе не доказательство того, что я не могу стать художником. Напротив, если б я был способен стать священником или торговать работами других людей, я, возможно, не годился бы для рисования или живописи, и не так легко бы покинул те места, где прежде работал, и меня не отпустили бы с такой легкостью.
Именно потому, что в первую очередь я рисовальщик, не могу не рисовать. И спрашиваю тебя с самого первого дня, как я этим занялся: разве когда-нибудь я сомневался, медлил или колебался? Думаю, ты знаешь, в какой упорной борьбе я двигался вперед, и, конечно, борьба эта становилась постепенно все горячее.
А сейчас вернемся к наброску, который был сделан в Геесте во время проливного дождя, когда я стоял в грязи посреди шума. Посылаю его тебе, чтобы показать, что мой альбом скетчей улучшается, что я стараюсь схватить вещи таковыми, какие они есть.
Например, представь себе самого Терстеха, стоящего перед канавой в Геесте, где землекопы укладывают водопроводные или газовые трубы. Хотел бы я представить себе его лицо и набросок, который он сделает! Изучать верфи, узкие переулки и улицы, заходить в дома, залы ожидания, даже в пивные – занятие не из приятных, если ты не художник. А если ты художник, тебе надлежит бывать в самых грязных местах, если там есть что рисовать, нежели пить чай с очаровательными дамами. За исключением того, если он не собирается рисовать их, в этом случае даже художник может получить удовольствие от приглашения на чай.
Все что я хочу сказать, так это то, что поиски сюжетов, сосуществование с рабочими, поиски моделей и работа с ними, рисование с натуры и в мастерской – это грубая, а подчас даже грязная работа. Манеры и костюм клерка не годятся мне или какому-либо другому человеку, которому нужно не разговаривать с красивыми дамами и богатыми джентльменами, чтобы продать им дорогие вещи и заработать на этом, а рисовать, например, землекопов за работой в канаве в Геесте.