Письма на воде - стр. 26
Мы презирали тех женщин, которые ровно в шесть складывают добро в сумочку и спешат домой, готовить мужу обед. Мы хохотали над девушкой нашего друга, которая просыпается в пять утра, чтобы замариновать какое-то там восхитительное мясо. Мы орали на нашу подругу, которая оттирала все в квартире, как Золушка – потому что ее молодой человек на этом настаивал. Убираться ей не нравилось, но срабатывал некий инстинкт, который подсказывал, что сидеть часами за компьютерными играми, смотреть «Дом-2», кричать: «Сходи за сигаретами!» должен он, а она должна готовить, драить кафель на балконе и выискивать по углам его покрытые мхом носки.
– Ну и погода… – вздыхала подруга, глядя субботним сентябрьским утром на дождь за окном.
– Отличная погода для уборки! – жизнерадостно откликался ее молодой человек, потягиваясь в кровати.
Мы не знали, что происходит по ту сторону баррикад, в мире этих женщин.
Но жизнь так устроена, что ты либо держишься своей точки зрения и превращаешься с годами в закоренелого чудика, либо принимаешь все многообразие вариантов и стараешься поменьше осуждать других за то, что они не такие, как ты.
Я с детства была влюблена в одного режиссера. Конечно, заочно. В нем можно было без труда заметить ту легкость и небрежность, которая выделяет людей, обрекших себя на успех и богатство – он был очаровательно самоуверен, ухожен, изнежен.
И больше всего нас, поклонниц, смущала его жена – толстенькая, всегда лохматая, одетая с поразительным безвкусием клуша. Давным-давно она была актрисой – и не самой безнадежной, но ее карьера увяла, едва она вышла замуж.
Они жили вместе двадцать два года.
Я познакомилась с ее племянницей, милой девицей, студенткой ВГИКа.
Племянница рассказала об их жизни. Режиссер уезжает на съемки, но уже через неделю звонит в страхе и ужасе:
– Ничего не получается! Я проклят! Мы обречены!
Его жена тут же мчится на помощь, вычитывает сценарий, улещивает актеров, организует быт, кого-то увольняет, кого-то нанимает. Как жена офицера живет с ним на съемных квартирах, в гостиницах, в фургонах.
Режиссер, гений, может заблудиться в магазине. Может не найти вызванное такси. Она водит его за руку.
Племянница привела меня в их дом, и неожиданно, против моего желания, эта жена с большой буквы, эталон самоотречения, несостоявшаяся Чурикова, мне понравилась.
Пухленькая, энергичная, необыкновенно умная и настоящая.
– Вы не жалеете, что отказалась от карьеры? – набравшись храбрости, спросила я.
Почему-то мне легко было разговаривать с ней на неделикатные темы.
– Поверь, я никогда и не мечтала, что стану домохозяйкой, – призналась она. – Но ты понимаешь, мы были в Индии, там идешь по улице и видишь этих нищих, они умирают, грязные, голодные… И ты думаешь: «Что за черт? Какая еще карьера? О чем я думаю? Эти люди гибнут, а у меня все есть!»