Письма к незнакомцу. Книга 7. Муж и жена – одна сатана - стр. 23

Подведём итоги. Григорий Александрович Потёмкин, мужчина весьма целенаправленный, добился значительных успехов. Сначала он убедил царицу провести инвентаризацию всех, кто были до него, и царица написала письмо, которое озаглавила – «Чистосердечное признание», а затем и принудил царицу к морганатическому браку.

А мы с Вами, Серкидон, ещё никого к браку не склонили. С надеждою шлю Вам жену такую, какой она видится Северной Семирамиде. Угадали кто это? Да, так называли Екатерину Вторую европейские просветители:

«Доброй хозяйки должность есть: быть тихой, скромной, постоянной, осторожной; к Богу усердной, к свёкру и свекрови почтительной; с мужем обходиться любовно и благочинно, малых детей приучать к справедливости и любви к ближнему; перед родственниками и свойственниками быть учтивой, добрыя речи слушать охотно, лжи и лукавства гнушаться; не быть праздной, но радетельной на всякое изделие и бережливой в расходах».

Крепко жму Вашу руку, и до следующей невесты, до следующего письма.

Приветствую Вас, Серкидон!

Очень часто первые годы брака становятся временем испытаний. Потому что слишком велики ожидания молодожёнов, – думают, что если объявили их мужем и женой в Божьем Храме, то дальше раскроются райские ворота, а за этим райские кущи просто обязаны принять молодые тела… Ничего подобного! Грядут изменения, слом привычек и голос неба: «А готово ли ты, эгоистичное земное существо, к испытанию браком?..»

Особенно часты разочарования первыми годами брака (минус медовый месяц) у молодёжи. Но ведь Екатерина Алексеевна – не молодёжь. «Она ягодка опять,//Потому как – сорок пять». И Григорий Александрович тоже не молодёжь, тридцать пятый год на носу. И тем не менее, первые годы после брака прошли для них в обидах да в ругани. Ссорились супруги громко и знатно. Иной раз царица уже вся в слезах, а муженёк, от гнева красный, кричит-надрывается: «Я у тебя во дворце не для мебели!» Потом, уходя, дверью в сердцах хлопнет так, что и стёкла дребезжат, и мебель, которая для мебели, трясётся…

Екатерина ничего не хотела изменять. А Потёмкин считал, что ситуация изменилась: теперь он муж и повелитель. Так чем же и где же повелевать, ежели всё занято? Об этом и спорили. Государыня императрица однажды не утаилась: «Не о любви мы спорим, а о власти…»46

Тесно было им, германской лисице и русскому медведю, в одной берлоге, которую устроил Растрелли47 на берегу Невы. У Екатерины Алексеевны государственная губа была отнюдь не дура, власть и почёт она любила, головой рисковала, чтобы к власти пробиться. Но и Григорий Александрович был ох как не прост! Чувствовал он в себе силы исполинские, приложению которых в узилище дворца места не было.