Письма к незнакомцу. Книга 6. Брак - стр. 25

К какому же выводу подводят нас эти «легкомысленные» немцы, столь лихо ухлёстывающие за «вечно юной философией»35? Обозначим вывод: мужчина не сможет стать духовно цельным, если с годами не укрепит в себе иньскую часть своей души. Таун Марез (напомню!) призывал мужчин заменить в себе внутреннюю женщину и начать с ней диалог. Без плодотворного сотрудничества с внешней женщиной (женой!) это невозможно.

Вы, Серкидон, наверное, обрадуетесь: «Чем больше внешних женщин, тем лучше!» Я Вас огорчу: «Нет! Владельцы гаремов – самые одинокие люди на свете». «Кто везде – тот нигде» – это формула Сенеки работает и в данном случае.

Ну что, остался у нас ни разу не женатый Ницше. Из книги «Так говорил Заратустра»:

«Разрастаться не только вширь, но и расти вверх – да поможет вам в этом, братья мои, сад супружества!»

Пришла подмога откуда не ждали! Какой интересный путь к цельности – гуляние по «саду супружества». У Есенина образ сада – мертвящий символ закоренелого холостячества («Был я весь – как запущенный сад…»), а тут гуляния по саду супружества как средство для достижения могущества и цельности.

Причём гулять-то надо в летнюю пору и по кругу. Обратите внимание, Серкидон, что образы, символизирующие семейный интим, как правило, – круглые и тёплые.

Ивану Тургеневу спасением от одиночества виделась тарелка борща, которую несёт ему женщина. Или, лучше скажем, женщина, которая несёт тарелку борща. Причём женщина округлая, полненькая, молчаливая, а не тощая голосистая певичка.

Нонна Слепакова. Её лирика и домашняя, и тёплая. Нонна Менделевна воспела послевоенный абажур:

Ты светил, прогревая вокруг

Прорву времени, бездну пространства,

Наш убогий спасательный круг,

Торжествующий символ мещанства.

Бессемейный Николай Лесков прелести единения видел в вечерних посиделках «с добрыми людьми за их круглым столом и у их тихой, домашней лампы»36. Он писал: «Стакан чаю, самовар и домашняя лампа – это прекрасные вещи, около которых мы группируемся»37.

Вот и я уже сгруппировался в кучку, темень кругом. Где я, Серкидон?!

В темноте да не в обиде жму Вашу руку, и до следующего письма.

-10-

Приветствую Вас, Серкидон!

Хорошо Вам, Вы-то дома уснули, а я-то в поле так и заночевал. Просыпаюсь в каком-то стогу… Ба! Смотрю, а это – Мартин Лютер!.. Наполеон воскликнул бы, снимая треугольную шляпу: «Вот – человек!», Ленин сказал бы: «Матёрый человечище!». А я пока промолчу. Считаю, двумя словами о таких людях говорить неприлично…

«И что мы имеем с вашего Лютера?» – цинично спросите Вы. А вот что: «Без жены так же нельзя жить, как нельзя обходиться без еды и питья. Рождённые и вскормленные женщинами, мы в значительной степени живём их жизнью и не имеем никакой возможности отрешиться от них».