Письма к незнакомцу. Книга 4. Любовь - стр. 21
Если человек имеет ценность сам по себе, если его личность выступает перед «мишурным блеском», «суетой сует и всяческой суетой» так же, как Анна Аркадьевна выступала из платья своего, можно не говорить много. Пpосто назвать с почтением фамилию-имя-отчество, и сразу возникнет наpаботанный жизнью образ. Скажем с уважительным восторгом – Лев Николаевич Толстой! И – возникнет пауза. Нужно время, чтобы огромный образ загрузился в сознание…
Личность Льва Николаевича сверхзначительна. Она вышла далеко за должности, определения, звания, за пределы своей эпохи… Можно и ФИО не называть. О человеке такого масштаба, о таком «матёром человечище»40 часто говорят иносказаниями. «Яснополянский отшельник», «гpаф, идущий за плугом», «автоp бессмеpтных pоманов «Война и миp» и «Анна Каpенина», «проповедник непротивления злу насилием», «зеркало русской революции», опять же – «тайновидец плоти».
Чтобы ни писал, чтобы ни обдумывал русский литератор, он уже не может не учитывать заданный уровень, сияющие вершины произведений белобородого классика.
Пpо «тайновидца плоти», вспомнилось в том момент, когда у Кити вырвалось: «Да, что-то чуждое, бесовское и прелестное есть в ней».
В такие минуты слышится голос Кити, прощаются творцу все его издержки и длинноты, понимаешь, что этими нескучными скучностями и ненудными нудностями сочинитель растягивает тетиву повествования, чтобы потом вонзить заострённое истиной предложение прямо в сердце читателя…
«Любовь ослепляет мужчину и делает зорче женщину», – сказал Ремарк41. Вот такую ремарку поспешу вплести, поскольку слова немецкого писателя удивительным образом подтверждаются толстовскими персонажами. Вронский ничего не видел перед собой, кроме ослепившей и ослепительной Анны. Молоденькая Кити увидела не по годам многое.
Что же бесовское углядела Кити открывшимся сверхзрением?..
Готовность к супружеской измене! Именно, именно… К измене законному мужу, которому под венцом и перед Богом поклялась Анна, будучи молодой девушкой, в вечной верности. Но не думайте, Серкидон, что они с Вронским тут же после бала поехали в номера. Де-факто до грехопадения было далеко, год или около, но пошатнулась душа, но сомнение – а нужно ли продолжать скучную, монотонную, якобы добродетельную жизнь? – зародилось на том балу, где Анна Аркадьевна блистала, порочно выступая из платья своего, порождая в мужчинах вожделение, зажигая их взоры пламенем первородного греха.
«Тебе недодают, тебя обманывают, посмотри, какие мужчины вокруг, – шептал ей бес на ушко. – Неужели механический морщинистый сухарь, хрустящий пальцами, так и останется твоим единственным мужчиной? Хватит с него, что он волею судьбы оказался первым. Ты достойна большего… Ты достойна ПОЛНОЙ любви…» – «А что такое полная любовь?..»