Пищеблок - стр. 6

Пухленькая вожатка ступила на трап с некоторой робостью, и Димон Малосолов, стоящий на причале, галантно поддержал её под локоть, а потом мягко подтянул к себе якобы для важного и приватного разговора.

– Слышь, Иришка, у меня тут дружбека к вам в лагерь поработать прислали, а он-то не из ваших, – понизив голос, сказал Димон с приятельской откровенностью. – Прошу, ты устрой его как следует, лады?

Игорь поморщился от досады: весь рейс он с понтом провёл в компании капитана, однако протекцию ему составляет матрос.

– А мне в столовке чё-нито вкусненькое возьми, – добавил Димон.

Экипаж трамвайчика обычно обедал в лагере.

Пухленькая вожатка чуть покраснела от удовольствия.

– Ну, если будет, – с деланой неохотой согласилась она.

– Игорёха, забери сумку Иришкину! – по-свойски распорядился Димон. – Мне щас разную байду ещё в телегу скидать надо!

Игорь не мог отказать: невежливо отказывать, нехорошо.

Вожатки поздоровались с мужиками у телеги – явно это были алкаши из деревни, подшабашивающие в лагере разнорабочими, – и пошли к воротам с гипсовой горнисткой. Игорь потащился за ними, разглядывая самодельные трафаретные рисунки на целинках, стройотрядовских куртках студенток: ёлки, костры и палатки, а сверху по дуге – название отряда: «Романтики». Наверное, БАМ. Хотя возможны и КАМАЗ, и Атоммаш, и Саяно-Шушенская ГЭС, и даже просто работа проводником в поезде дальнего следования. На одном плече у Игоря висел рюкзак, а в руке он сжимал сумку Ирины.

Лагерь удивил Игоря. Точнее, не лагерь, а дореволюционный дачный посёлок – живописная свободная россыпь маленьких деревянных дворцов. Игорь вспомнил экскурсии по старой части Куйбышева: среди купеческих пассажей с витринами и кирпичных особняков с рядами арочных окон попадались декоративные деревянные домики псевдорусского облика. Это было какое-то завихрение модерна, его называли «ропетовский стиль». Игорь и не знал, что в тридцати километрах от города существует целое гнездовье этих кукольных жар-птичек. Можно сказать, ансамбль. Правда, его единство было безбожно нарушено казёнными новоделами, и гармонию напополам рассекла заасфальтированная аллея с пионерскими стендами и газосветными фонарями. Но корабельные сосны хранили дух праотеческого узорочья.

Пухленькая вожатка остановилась и указала Игорю на один из теремков.

– Тебе в тот корпус. Оттуда Володя Киселёв уехал, а ты на его место принят. Положи вещи в вожатскую комнату и приходи в столовую.

– Меня Игорь зовут, – передавая сумку, сказал Игорь.

– А меня Ирина Михайловна, и никак иначе.