Пища богов, пища людей. Еда как основа человеческой цивилизации - стр. 55
Изначально именно древние земледельцы представляются активными и агрессивными, они теснят мирных пастухов, захватывая земли и рассматривая их деятельность как некое добавление к своей жизни, полезное, но не жизненно необходимое. Пастухи же, в своем древнейшем обличии тесно связанные с охотниками, а чаще всего совмещающие охотничьи и скотоводческие функции, податливы и пугливы.
Со временем ситуация меняется на прямо противоположную: скотоводы превращаются в воинов и агрессоров, а пахари в мирных обывателей, неспособных к войне. Возможно, метаморфоза связана для первых с одомашниванием лошадей, традиционно это событие относят к IV тысячелетию до н. э., конный скотовод легко трансформировался в воина. Земледельцы же утратили свои воинственность, окончательно осев на земле и привязавшись к ней неразрывными путами, им теперь важно было сохранить, а не завоевать.
Но самое главное противоречие заключается в образах, которые сложились еще в древности. «Победитель» земледелец предстает бедным, убогим и замученным тяжким трудом, а пастух-скотовод имеет ореол царственности, величия и мудрости. И властная символика, сохранившаяся на многие тысячелетия, также связана со скотоводческим укладом.
Подобная несправедливость по отношению к главному производителю еды, а именно земледелец на много веков стал основным кормильцем человечества, не может не удивлять. Много сотен тысяч лет предки людей и сами древние люди добывали свою еду сообща, это было их основное занятие, как и у других млекопитающих. Это не значит, что не было других, но в процесс добывания, приготовления и сохранения пищи были вовлечены все. С появлением производящего хозяйства люди разделились на две большие группы: тех, кто производит еду, и тех, кто ее потребляет.
Производители – крестьяне, фермеры, земледельцы – оказались привязанными к земле и ее законам. Победители природы, они оказались в ее власти больше, чем другие слои населения, которым они освободили руки (и головы) для других занятий. Земледелец превратился в существо зависимое и подневольное – от земли, от смены времен года, от переменчивости погоды, от суеверий, связанных с желанным урожаем, наконец, от самого урожая, неудачи с которым стали казаться ему Божественным проклятьем. Вся его жизнь сконцентрировалась на его тяжком труде. Он оказался на нижней ступени общественной иерархии, этаким бесправным кормильцем людей.
В дошедшем до нас древнеегипетском наставлении писцу, датируемом серединой II тысячелетия, говорится об участи крестьянина. «Но вспомни об участи земледельца! Червь потравил одну половину посевов. Бегемоты доели вторую. А то, что осталось, описывают писцы. Мыши кишат повсюду. Саранча опускается на поле. Скот съедает посевы. Воробьи – и те наносят ущерб земледельцу. А то, что ему удастся собрать на току, похищают воры. Нанимал крестьянин упряжки быков, а теперь они потеряли всякую цену: скот, измученный пахотой и молотьбой, подыхает. А потом причаливает к берегу писец и описывает весь урожай. Приходят сборщики с палками, приходят негры-стражники с пальмовыми розгами. Все они говорят: „Подавай зерно!“ А зерна нет. Они бьют земледельца без жалости. Они связывают его и бросают в яму с водою, вниз головой. На его глазах связывают жену, заключают в оковы детей. Покидают его все соседи и обращаются в бегство. Они заботятся лишь о своем зерне!»