Писатель Сталин. Язык, приемы, сюжеты

По замечанию Стивена Коэна, «„сталинский ренессанс“, как это называется в Москве, начался в бурные 1990‐е при Борисе Ельцине, первом советском президенте, и шел не сверху, а снизу». – Cohen St. The Victims Return: Survivors of the GULAG after Stalin. London; New York: I. B. Tauris. P. 168.

«Без огласки и каких-либо объяснений в 1996 году были вновь засекречены важнейшие, ключевые материалы. Их надежно запрятали в так называемом архиве Президента Российской Федерации», – с горечью пишет Ю. Жуков, эрудированный историк и умеренный сталинист с претензиями на объективность (более всего увлеченный, впрочем, партаппаратными и межведомственными интригами в сталинском руководстве). – Жуков Ю. Иной Сталин. М., 2005. С. 6.

Иное дело – разыскания в области самого новояза той эпохи, такие как ценная книга Д. М. Фельдмана «Терминология власти: Советские политические термины в историко-культурном контексте». М., 2006.

Хлевнюк О. Сталин: Жизнь одного вождя. М., 2015. С. 144.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. М.; СПб., 2003. В 2011 году составитель переиздал их, предварив тексты обширным обзором сталинских застолий, их организации и состава. Здесь и далее я довольствовался, однако, первым изданием.

На эту фальшивку указано в книге: Курляндский И. А. Сталин, власть, религия. М., 2011. С. 652, примеч. 223.

Во введении к своей монографии «Сумбур вместо музыки: Сталинская культурная революция 1936–1938» (М., 1997. С. 3) Л. Максименков отмечает, что «Сталин как политик был прежде всего редактором подготовленного для утверждения текста. Его решения вторичны по отношению к документу-первооснове. Он воспринимал российскую политическую культуру через письменный текст».

См., в частности: Троцкий Л. Сталин: В 2 т. Vermont, 1985. Т. 1. С. 130; Белади Л., Краус Т. Сталин. М., 1989. С. 11; Антонов-Овсеенко А. Портрет тирана. Нью-Йорк, 1989. С. 72–73; Валентинов Н. В. Наследники Сталина / Сост. Ю. Фельштинский. М., 1991; Авторханов А. Загадка смерти Сталина (Заговор Берия). Frankfurt/M., 1976. C. 109; Agursky M. Stalin’s Ecclesiastical Background // Survey. 1984. № 28 (автор решительно – хотя без особых на то оснований – приписывает себе приоритет в деле изучения «церковного» периода сталинской биографии); Маслов Н. Н. Об утверждении идеологии сталинизма // История и сталинизм. М., 1991. С. 51; Такер Р. Сталин. Путь к власти 1879–1929: История и личность (В оригинале: Tucker R. C. Stalin as a Revolutionary 1879–1929: A Study in History and Personality). M., 1990. C. 126–127; Волкогонов Дм. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина: В 2 кн. М., 1989. Кн. 1. Ч. 1. С. 38–39, 64; Кн. 2. Ч. 2. С. 137–139 (кстати сказать, в документальной области это самая, пожалуй, информативная работа; в концептуальном же отношении она проникнута сильнейшим влиянием Троцкого, вполне естественным в годы перестройки); Фурман Д. Сталин и мы с религиоведческой точки зрения // Осмыслить культ Сталина. М., 1989. С. 402–429.

Вrапdes R. Тhe Rhetoric of Revolt. New Jersey: Prentice-Hall, 1971. Р. 14.

О громадном воздействии Ленина на идеологическое и поведенческое становление Сталина писали очень многие авторы. См., в частности: Такер Р. Сталин у власти: История и личность. 1928–1941. М., 1997. С. 120–127.

Ср.: «Представление о партии как об „ордене меченосцев“, низведение простых людей до функции „винтиков“, идея, что по мере продвижения к высотам социализма нас ждет обострение классовой борьбы, – вот, пожалуй, и все явственные отклонения Сталина от духа марксизма-ленинизма. По крайней мере, читая о его ревизии научного коммунизма, постоянно сталкиваешься лишь с этими немногими примерами» (Ципко А. Истоки сталинизма // Вождь. Хозяин. Диктатор / Сост. А. М. Разумихин. М., 1990. С. 433).

Мотив «винтиков» тут маркирован самим Лениным: через несколько страниц он снова глумливо нападает на «невинные декламации о самодержавии и бюрократизме, о слепом повиновении, винтиках и колесиках».

Не представляет тут никакого исключения также работа А. Гетти и О. Наумова о терроре 1930‐х годов: Getty A., Naumov O. Тhе Road to Теrrоr: Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932–1939. New Haven; London, 1999. P. 15 ff.

Вместе с тем Сталин настолько скрупулезно отредактировал всю книгу, что полностью несет за нее не только идеологическую, но и литературную ответственность (в ряде случаев – помимо известных разделов 4-й главы – совершенно бесспорно и его непосредственное писательское участие в создании текста). Открыто о его авторстве говорил, например, Л. Мехлис, назвавший книгу «сталинским творением и подарком партии» (Речь на XVIII съезде ВКП(б). М., 1939. С. 10). См. также свидетельство Ем. Ярославского, крайне важное (дано со скидкой на его официальную восторженность) для понимания сталинского отношения к слову: «Ежедневно, по нескольку часов подряд, иногда далеко за полночь, буквально строка за строкой просматривался весь „Краткий курс“. Я должен сказать, товарищи, что на протяжении всей своей партийной деятельности я много видел всякого рода редакционных комиссий, но никогда не видел и не встречал еще такого серьезного, требовательного отношения к работе редакционной комиссии, которое проявлял лично товарищ Сталин. Эти 12 вечеров, в течение которых просматривалась каждая глава, у каждого из нас останутся глубоко запечатленными на всю нашу жизнь. Это была забота о том, чтобы не выпустить в свет „Краткий курс“ истории партии хотя бы и с мелкими ошибками и неточностями» (Ярославский Ем. Идейная сокровищница партии. Цит. по: Язык газеты. Практическое руководство и справочное пособие для газетных работников / Под ред. Н. И. Кондакова. М.; Л., 1941. С. 72). Сказанное относится, конечно, и к таким поздним сталинским трактатам, как «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР», – авторство Сталина абсолютно бесспорно, хотя написаны они были с чужой помощью. (См.: Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. II. Ч. 2. С. 152–154.)

Вот один из ее примеров. В 15‐м томе (с. 16) приведена сталинская беседа с А. С. Яковлевым, датированная 26 марта 1941 года. Публикатору важно опровергнуть представление об антисемитизме Сталина, которому здесь приписывается такая тирада: «Мне докладывали, что гитлеровцы готовят полное физическое истребление еврейского населения как в самой Германии, так и в оккупированных ею странах. С этой целью ими разработан план уничтожения еврейского населения, закодированный под названием „План Ваннзее“. Жаль трудолюбивый и талантливый еврейский народ, насчитывающий шеститысячелетнюю историю». Сталин тут в полтора раза удлинил еврейскую историю, однако главное состоит в том, что никакого «плана Ваннзее» вообще не существовало – имеется в виду так называемое совещание в Ванзее, на котором разрабатывались меры по депортации европейских евреев в лагеря смерти, но и оно состоялось почти через год после этой профетической беседы – а именно 20 января 1942 года.

См.: Берлин П. Сталин под автоцензурой // Социалистический вестник. 1951. № 11 (648).

МсNeal R. Introduction // Op. cit. Vol. 11 (XIV). Р. XII–XIII.

О некоторых догматических нюансах этой редактуры см.: Благовещенский Ф. В гостях у П. Л. Шарии // Минувшее: Политический альманах. М., 1992. Т. 7. С. 486–487.

Этот вопрос озадачивал даже его ближайших соратников. Рассуждая, уже в 1980‐х годах, о сталинских ошибках периода Февральской революции (пацифизм и готовность поддержать Временное правительство), Молотов с недоумением заметил: «Его статья напечатана в собрании сочинений, я до сих пор удивляюсь, почему он ее там напечатал» (Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 158).

Читатель, интересующийся психоанализом, может обратиться к итоговой книге американского слависта Дэниэля Ранкур-Лаферриера (1988), русское издание которой вышло в Москве в 1996 году: «Психика Сталина. Психоаналитическое исследование». Как многие психоаналитические работы, эта монография наряду с убедительными наблюдениями содержит, однако, и неизбежные курьезы – таковы на с. 210 хотя бы экзотические рассуждения автора о советско-финской войне (Сталин, мол, отказался от полного захвата вражеской страны из уважения к памяти Ленина, воспринимавшегося им в статусе «отца»).

См.: Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Jеrusalem, 1984, раssim; Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. 1. Ч. 1. С. 231–232; Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1990; Бабиченко Д. Л. И. Сталин: «Доберемся до всех» (Как готовили послевоенную идеологическую кампанию. 1943–1946 гг.) // Исключить всякие упоминания… Очерк истории советской цензуры / Сост. Т. М. Горячева. Минск, 1995; Максименков Л. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция 1936–1938; Радзинский Э. Сталин. М., 1997. С. 330–331; «Счастье литературы». Государство и писатель. 1925–1938. М., 1997; Громов Е. Сталин: власть и искусство. М., 1998.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 79 (неправленая стенограмма). Сталин предпочел убрать «подобные формулировки», ибо, как туманно замечает публикатор Невежин, «была вероятность неверного истолкования».

Сталин И. Соч. Т. 14. М., 1997. С. 202–203 (Стенографический отчет. В газетной публикации текст был приглажен).

Там же. С. 221–222.

Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. 1. Ч. 1. С. 233.

Авторханов А. Технология власти. Frankfurt/M., 1976. С. 552.

Аллилуева С. Только один год. New York; Evanston, 1969. С. 337.

Илизаров Б. С. Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. 7-е изд. М.: Вече, 2019.

См.: Хлевнюк О. Сталин. Жизнь одного вождя. С. 138–139.

О широчайшей популярности крыловских (как и гоголевских) образов в революционную эпоху см. хотя бы: Наживин И. Записки о революции. Вена, 1921. С. 79–82.

Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 113. Зато как раз горьковские стихи, наподобие «Песни о Соколе», Сталин терпеть не мог. Подробнее об их взаимоотношениях см., в частности: Флейшман Л. Указ. соч. С. 239 и след.; Громов Е. Указ. соч. С. 90–99; Никё М. К вопросу о смерти Горького // Минувшее. Т. 5. СПб., 1991; Иванов Вяч. Почему Сталин убил Горького? // Вопросы литературы. 1993. № 1; Переписка М. Горького и И. В. Сталина (1934–1936) / Публ. и коммент. Т. Дубинской-Джалиловой, А. Чернева // Новое литературное обозрение. 1999. № 40.

Сталин И. Соч. С. 200, 202.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 191.

В начале 1938 года иностранные дипломаты, по сообщению германского посольства в Москве, выражали беспокойство «по поводу возможности советско-германского сближения», а к осени после Мюнхенского соглашения позиции Литвинова ослабели. – Ганелин Р. Ш. СССР и Германия перед войной: отношения вождей и каналы связей. СПбГУ, 2010. С. 99. Впрочем, они слабели еще раньше, на протяжении долголетнего сталинского флирта с немцами (по линии НКВД, а не НКИД), который неизбежно подрывал статус Литвинова – сторонника сближения с Англией и Францией. – Там же. С. 93 и след.

О семинарском курсе русской словесности в Тифлисе см.: Громов Е. Указ. соч. С. 21.

Громов Е. Указ. соч. С. 27.

Аллилуева А. Воспоминания. М., 1940. С. 190.

Илизаров Б. С. Указ. соч. С. 265.

См. также: Латышев А. Сталин и кино // Суровая драма народа: Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989. С. 501.

См. его письмо Р. Малиновскому от 10 апреля 1914 года: Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. М., 1996. С. 20.

Аллилуева С. Только один год. С. 337. Ср. также свидетельства Джиласа: Указ. соч. С. 82, 112–113.

Илизаров Б. С. Указ. соч. С. 334 и сл.

Шепилов Д. Непримкнувший. М., 2001. С. 93–94.

Каминский В., Верещагин И. Детство и юность вождя // Молодая гвардия. 1939. № 12. С. 71. Там же (с. 69) указано, что Сталин прочел еще в семинарии Гоголя («Мертвые души») и «Ярмарку тщеславия» Теккерея.

Громов Е. Указ. соч. С. 32–33.

Такер Р. Сталин у власти: История и личность. 1928–1941. М., 1997. С. 155.

Скорее всего, ссылка на эту шутку Гейне тоже была одним из тогдашних полемических шаблонов – так, задолго до революции ее использовал Валентинов в споре с Плехановым. См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 250.

См. комментарий А. Дымшица: Революционная поэзия (1890–1917). 2-е изд. Л., 1954. С. 600–601.

Громов Е. Указ. соч. С. 40–42, 237.

Любопытно при этом, что он очень дорожил всеми крохами своей литературной образованности. А. Ильин-Женевский вспоминает, как Сталин был раздражен, когда из его статьи выбросили какую-то литературную цитату. – От Февраля к захвату власти // Сб. От первого лица. М., 1992. С. 387.

См.: Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. М., 1996. С. 16, 19.

Илизаров Б. Указ. соч. С. 55–59.

В частности, Сталину свойственно – типичное для чужака-инородца – смешение падежей: «немецкие захватчики <…> распяли на крест поляков, чехов, сербов»; «похоронить в гроб дело социализма в СССР». Есть и просто безграмотные обороты: «на базе бабской части», «в угоду и к выгоде наших врагов»; «в приезде, я думаю, не требуется»; «критика системы друг друга» и пр. Иногда в его грамматику вторгаются грузинские конструкции – например, в письме Кагановичу: «Надо уничтожить карточную систему по хлебу (может быть, и по крупам и макарону)…» (цит. по: Хлевнюк О. В. Политбюро: Механизм политической власти в 1930‐е годы. М., 1996. С. 126). По устному замечанию З. Бар-Селлы, фраза свидетельствует, что грузин Сталин слабо различает твердые и мягкие согласные и потому отождествляет макароны с макарони: поскольку в грузинском языке окончание -и обозначает единственное число имен существительных, он так же воспринимает и, соответственно, склоняет русское слово.

Вот еще несколько красочных примеров: «Победа никогда не приходит сама – ее обычно притаскивают»; «Вопли отпали, а факты остались»; «Троцкий не дает никакого просвета». Не менее колоритны его медицинские раздумья: «Для чего вызван к жизни нынешний корниловский выкидыш?» – или замечания о меньшевистских щеголях: «Такова уж участь меньшевиков: <…> не последний раз пытаются они щегольнуть в старых большевистских штанах». Таким перечнем можно было бы заполнить целые страницы.

Эта параллель развита в остроумной статье Л. Баткина «Сон разума. О социокультурных масштабах личности Сталина» // Осмыслить культ Сталина. С. 23–24, 33–34. Там же (с. 38–40) дана блестящая пародия на сталинский стиль. Ср., кроме того, в книгах Б. Сарнова о Зощенко, а также в моей статье: «Один прекрасный грузин»: Сталин как персонаж Зощенко: Вайскопф М. Птица тройка и колесница души. Работы 1978–2003 годов. М.: Новое литературное обозрение, 2003. С. 525–532.

Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М., 1990. С. 170. Ср. его нападки на А. Авдеенко: «Культуры у него мало, человек малограмотный, русским языком не владеет, а сколько у него нахальства литературного! Прямо диву даешься, когда читаешь!» (цит. по: Громов Е. Указ. соч. С. 256).

См.: Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 129–133. В своем комментарии (с. 114–115) Невежин, приводя мое наблюдение, фактически подтверждает его ссылкой на само содержание этой речи, в которой генсек упоминал о потенциальных «врагах народа» из числа собравшихся.

В свое время Алданов дал очень емкий портрет этого литератора: «От Троцкого останется десять тысяч восклицаний, – все больше образные. После покушения Доры Каплан он воскликнул: „Мы и прежде знали, что у товарища Ленина в груди металл!“ Где-то на Волге, в Казани или в Саратове, он в порыве энтузиазма прокричал „глухим голосом“: „Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!“ Галерка ревела от восторга <…> Троцкий вдобавок „блестящий писатель“ – по твердому убеждению людей, не имеющих ничего общего с литературой <…> Троцкому в совершенстве удаются все тонкости ремесла: и „что сей сон означает?“, и „унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла“, и „тенденция, проходящая красной нитью“, и „победить или умереть!“. Клише большевицкой типографии он умеет разнообразить стопудовой иронией: „В тех горних сферах, где ведутся приходно-расходные книги божественного промысла, решено было в известный момент перевести Николая на ответственный пост отставной козы барабанщика, а бразды правления вручить Родзянке, Милюкову и Керенскому“» (Алданов М. А. Современники. 2-е изд. Berlin, 1932. С. 133–134).

Плеханов Г. В. Избр. философские произведения: В 5 т. М., 1958. Т. V. С. 297.

Цит. по: Роговин В. Сталинский неонэп. М., 1995 (1994?). С. 275.

Троцкий Л. Литература и революция. М., 1991. С. 120. Дальнейшую судьбу этой метафоры Троцкого проследил Л. Флейшман, связавший ее с мандельштамовским выпадом против Безыменского: «силач, подымающий картонные гири» (Эпизод с Безыменским в «Путешествии в Армению» // Slavica Hierosolymitana. 1978. Vоl. III. С. 193–197). Ронен, в свою очередь, противопоставил эти «картонные гири эпигона» «верным гирям» из мандельштамовского стихотворения о Сталине: Ронен О. «Инженеры человеческих душ»: К истории изречения // Лотмановский сборник, 2. М., 1997. С. 398. Как сказал бы Сталин, «вот какая цепочка получилась, товарищи». Пора напомнить о ее начальном звене.

«Злопыхатели глумятся, – печально констатируют сталинисты. – Однако при спокойно-объективном восприятии видно, как точно Сталин передал свои молодые чувства, такое может сделать только тот, кто обладает литературным дарованием» (Семанов С., Кардашов В. Иосиф Сталин: Жизнь и наследие. М., 1997. С. 43).

«Типичное для Джугашвили сочетание метафор», – вскользь бросает Р. Такер (Сталин: Путь к власти. С. 119).

Троцкий Л. Сталин. Т. 1. С. 126.

История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М., 1945. С. 332. Дальнейшие ссылки – по этому изданию.

«Он пересказал всю мою сказку и не сослался на автора», – обиженно вспомнил Чуковский в эту пору сплошных разоблачений (Чуковский К. Дневник 1936–1969. М., 2011. С. 214). Здесь же он опровергает ходячее мнение, будто сказка (написанная еще в 1921 году) изображает самого Сталина.

Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. С. 187; Он же. Путь к социализму в России // Избр. произведения. New York, 1967. С. 182.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 209.

Иногда соединение статики с динамикой дается на фоне крайне унылого идеологического ландшафта, напоминающего какие-то сказочные распутья: «Ленинизм <…> стоял и продолжает стоять на этом пути. Отойти от этого пути – значит попасть в болото оппортунизма. Соскользнуть с этого пути – значит поплестись в хвосте за социал-демократией».

«По машинальным записям, сделанным в конце 20‐х годов, – свидетельствует изучивший их Волкогонов, – можно сделать лишь один определенный вывод: Сталин жил борьбой» (Указ. соч. Кн. I. Ч. 2. С. 189).

О беспринципной «сталинской диалектике» как доминирующей черте его мышления см.: Авторханов А. Технология власти. Frankfurt/M., 1976. С. 233–234.

Бицилли П. М. Избранные труды по филологии. М.: Наследие, 1996. С. 594–595, 597.

Клемперер В. LTI. Язык Третьего рейха. Записная книжка филолога. М., 1998. С. 46, 229.

Brandes P. The Rhetoric of Revolt. Р. 96–97.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 262.

Некоторое подтверждение этой мысли я нашел у марксиста К. Камерона. Он с большим чувством порицает Сталина за идеалистический уклон, который усматривает у автора четвертой главы «Краткого курса» в примате «метода» (пусть даже диалектического) и «чистой логики» над самим материализмом, вытекающим, в подаче Маркса и Ленина, из практического, а не умозрительного изучения природы и социума. «Его абстрагирующий, аристотелевский метод, – резюмирует Камерон, – несомненно имеет культурные корни в его выучке в Тифлисской духовной семинарии». Особое возмущение вызывает у Камерона встречающаяся еще в дебютном «Анархизме или социализме?» – и в 1946 году с минимальными изменениями перенесенная в Сочинения – сталинская трактовка сознания и материи как «двух различных форм» природы или общества. Понимая эту «форму» по Аристотелю, он пишет: «Постулировать некую третью силу как совместную основу для сознания и материи, – безразлично, называют ли ее природой или как-то иначе, – это не материализм, а идеализм, в конечном счете, возможно, производный от аристотелевского „перводвигателя“ и напоминающий мнение Уильяма Джеймса (одобрительно отмеченное Бертраном Расселом) о том, что „фундаментальное вещество [stuff] мира не ментально и не материально, – это нечто более простое и более фундаментальное“ (т. е. Бог)» (Сатеrоп К. Stalin: Man of Contradiction. Appendix II. Dialectical Materialism: Stalin and After. Stevenage; Herts: The Strong Oak Press, 1989. Р. 150–151). Должен возразить, что, вопреки Камерону, «формы» Сталин упоминает не в аристотелевском смысле, а скорее как «атрибуты» субстанции, ибо само представление о природе в качестве совместной основы для сознания и материи подсказано здесь вовсе не Аристотелем, а Спинозой, воспринятым, конечно, в передаче Плеханова (который твердо считал его материалистом). Однако в остальном Камерон, несомненно, прав, говоря о воздействии семинарского Аристотеля на сталинское мышление.

Столь же допустим и противоположный подход. В 1934 году в интервью американскому журналисту Сталин одобрил Рузвельта, поскольку тот «реалист и знает, что действительность является такой, какой он ее видит».

Чернышевский Н. Г. Эстетика и литературная критика: Избр. статьи. М.; Л., 1951. С. 286.

См.: Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 252.

Плеханов Г. В. Избр. философские произведения. Т. II. С. 654; Т. V. С. 306.

См.: Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. II. Ч. 1. С. 290.

«Меньшевики гораздо больше своих конкурентов-большевиков следовали букве марксизма, стараясь действовать в строгом соответствии с линией поведения Маркса и Энгельса в 1848 году, поскольку ситуация в Европе в середине XIX века, по их мнению, больше всего напоминала ситуацию в России в начале 900‐х годов. В большом ходу в меньшевистской публицистике (А. С. Мартынов [Пиккер] и др.) были также аналогии с эпохой Великой французской революции конца XVIII в.» (Тетюкин С. В. Меньшевизм как идейно-политический феномен // Меньшевики: Документы и материалы 1903–1917 гг. М., 1996. С. 14).

Неизвестный Богданов: В 3 кн. М., 1995. Кн. 2. С. 92.

Бухарин Н. И. Путь к социализму в России // Избр. произведения. New York, 1967. С. 157–159, 162.

Очень редко и преимущественно в полемических видах он, правда, и сам использует параллели (например, между китайской и Октябрьской революциями), подбирая для них примитивное методологическое обоснование. Так, дискутируя с Зиновьевым, по большевистской традиции осудившим этот метод, он заявил: «Было бы глупо утверждать, что нельзя вообще брать аналогий <…> Разве революция одной страны не учится у революций других стран, если даже эти революции являются неоднотипными? К чему же сводится тогда наука о революции?» Следует дежурная апелляция к Ленину, который, по счастью, в одной своей статье, оказывается, «широко пользовался аналогией из французской революции 1848 года при характеристике ошибок тех или иных явлений перед Октябрем».

Сталин И. Соч. Тверь. Т. 18. С. 203–204.

Стиль Сталин // Гройс Б. Утопия и обмен. М., 1993.

Комментируя программную ленинскую брошюру «Что делать?», Такер говорит, что Ленин хотел создать партию, «чье влияние будет распространяться концентрическими кругами от ядра», состоящего из вождей (Указ. соч. С. 41).

Цит. по: К годовщине смерти В. И. Ленина. 1924 – 21 января – 1925: Сб. статей, воспоминаний и документов. Л.; М., 1925. С. 20.

Ср.: «Не стоит полностью отождествлять официальную культурную политику тех лет с личностью ее главного творца. Он позволял себе, в определенных пределах, и не считаться с нею, отходить от нее» (Громов Е. Указ. соч. С. 6).

О сталинской псевдостатистике см.: Лацис О. Перелом // Вождь. Хозяин. Диктатор. С. 101; Маслов Н. Н. Указ. соч. // История и сталинизм. С. 66–67.

См.: Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 312–314.

Реальные цифры таковы: «Население СССР, например, с осени 1932 по апрель 1933 г. сократилось на 7,7 млн человек, главным образом за счет крестьян» (Ивницкий Н. А. Голод 1932–1933 гг.: Кто виноват? // Судьбы российского крестьянства / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 361). См. также: Роговин В. Сталинский неонэп. М., [1995]. С. 41–42.

Семиряга М. И. Военнопленные, коллаборационисты и генерал Власов // Другая война: 1939–1945 / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 317.

Авторханов А. Технология власти. С. 406–407.

Ср.: Ивницкий Н. А. По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ // Судьбы российского крестьянства. С. 282; Авторханов А. Там же. С. 410. Ср. также в сталинской речи на I съезде колхозников-ударников (1933) цифры, характеризовавшие классовое расслоение накануне коллективизации: «На каждые 100 дворов в деревне можно было насчитать 4–5 кулацких дворов, 8 или 10 дворов зажиточных».

Сталин И. Выступление на расширенном Военном совете. Соч. Т. 14. С. 226. Там же он посетовал, что настоящего толку все равно не добиться, так как на места «людей посылают не на 100% обсосанных [т. е. проверенных], в центре таких людей мало».

Ср.: Лацис О. Перелом // Указ. соч. С. 104.

Микулина Е. Соревнование масс. М.; Л., 1929. С. 41, 45–46.

О Сталине как подлинном изобретателе соцреализма см.: Громов Е. Указ. соч. С. 157–158. Ср., например, расхожую формулу тех лет в передовой статье журнала «Литературный критик» (1933. № 6): «Советская художественная литература выработала свои принципы художественного творчества, что нашло свое теоретическое выражение в положении тов. Сталина о социалистическом реализме» (с. 5).

Волкогонов совершенно убедительно усматривает в этом, как и во многих других замечаниях генсека, скрытую полемику с ленинской оценкой Бухарина: Указ. соч. Кн. I. Ч. 1. С. 14.

Цит. по: Максименков Л. Сумбур вместо музыки. С. 194–195.

Сталин И. Соч. Т. 18. С. 585.

Иногда оба варианта – укрывание за спиной «мы» и перенос вины на низовых руководителей – у него совмещаются; ср.: «Мы виноваты в том, что целый ряд наших партийных руководителей оторвались от колхозов… Мы виноваты в том, что целый ряд наших товарищей все еще переоценивает колхозы».

Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. I. Ч. 2. С. 108; Кн. 11. Ч. 1. С. 177, а также с. 205–206 и др.

Deutcher I. Stalin: A Political Biography. Penguin Books, 1966. Р. 456.

«Когда я приходил докладывать Сталину, – вспоминал Ковалев [бывший нарком путей сообщения], – у него, как правило, были Молотов, Берия, Маленков. Я еще про себя думал: мешают только. Вопросов никогда не задают. Сидят и слушают. Что-то записывают. А Сталин распоряжается, звонит, подписывает бумаги, вызывает Поскребышева, дает ему поручения… А они сидят. Сидят и смотрят то на Сталина, то на вошедшего… И так я эту картину заставал десятки раз… Видимо, Сталину нужно было это присутствие. То ли для выполнения возникающих поручений. То ли для истории…» (цит. по: Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. II. Ч. 1. С. 187). Ср. там же: «Для него это был своеобразный „аппаратный антураж“, психологический допинг, к которому он привык, как к какому-то обряду, ритуалу выработки решений» (Кн. II. Ч. 2. С. 131).

Kohut H. The Analysis of the Self: A Systematic Approach to the Psychological Treatment of Narcissistic Personalities Disorders. New York, 1971. Возможность применения его теории к личности Сталина обсуждается в книге Д. Ранкур-Лаферриера. Указ. соч. С. 216–217.

Аналогичной практики – вероятно, от избытка осторожности – он придерживается и в критических ситуациях 1917 года. «Одной из удивительных особенностей августовских публикаций Сталина, – озадаченно пишет Р. Слассер, – было то, что ни одна из них не носила никаких указаний на его авторство» (Слассер Р. Сталин в 1917 году: Человек, оставшийся вне революции. М., 1989. С. 233).

С годами метафизическое противопоставление партии и партийцев все успешнее закреплялось в обрядовой риторике, и, например, Радек в своей покаянной речи на XVII съезде (1934) сокрушался о том, что честолюбивые оппозиционеры, попусту претендуя на руководство, не сумели быть даже «такими рядовыми, которых партия наша воспитала миллионы» (XVII съезд ВКП(б). Стенографический отчет. М., 1934. С. 627). Радек непринужденно игнорирует то очевидное соображение, что партия и есть совокупность этих самых «миллионов».

В этой теологической стилистике Сталин отчасти следует за Лениным, писавшим в «Государстве и революции»: «Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный взять власть и вести весь народ к социализму».

Застольные речи Сталина. С. 208.

Сталин И. Соч. Т. 14. С. 47.

Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. I. Ч. 2. С. 113–114. По определению Михаила Геллера, в сталинские времена «утверждается доктрина, отличающаяся одновременно гибкостью и жесткостью: она может меняться мгновенно, переходить в свою противоположность, но в промежутке между переменами – она абсолютно неподвижна» (Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: История Советского Союза с 1917 года до наших дней. 2-е изд. London, 1986. С. 282).

Момент отчужденности подчеркнут интонацией неполного знания о «нас»: ведь вместо четко отстраненного (и несколько даже несуразного) «я думаю, что напоминают» куда более уместным выглядело бы простое «могут» или «должны нам напоминать»; вторая, противоположная функция этого неуверенного «я думаю» – обозначить как раз коллективистскую скромность вождя, деликатно отказывающегося от тиранической речевой позиции.

Цит. по: Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 18–19.

См., например, его апологетическое письмо в Истпарт (1927): Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций: Поправки и дополнения к литературе эпигонов. Берлин, 1932. С. 25 и др.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 129–133. Там же, на с. 114–115, см. комментарий.

Не исключено, что каким-то стимулом для этой эпистолярной клоунады послужило Сталину шутливое послание Г. Пятакова времен Гражданской войны: «Ваше Высокопревосходительство! Осмеливаюсь всепокорнейше, почтительнейше и настоятельнейше просить Вас отдать нам Серго <…> Егорка Пятаков» (Большевистское руководство. Переписка 1912–1927. С. 110).

Это была и популярная тогда метафора самоотверженной большевистской работы. Ср. в покаянном письме Н. Угланова (заявление в ЦКК, 1933): «Я стараюсь усиленно работать и впрячься в партийную телегу» (цит. по: Неизвестная Россия: XX век. М., 1992. Т. I. С. 62).

Волкогонов Дм. Указ. соч. Кн. I. Ч. 1. С. 217.

Любопытно вместе с тем, что рассуждение насчет Советов как пустой «формы» Сталин взял у левых коммунистов (Бухарин и др.), выдвинувших этот тезис в период Брестского мира, к немалому возмущению Ленина: «Мы не скажем, что Советская власть есть только форма, как сказали нам молодые московские друзья» (Речь на VII экстренном съезде в 1918 году; см. также в его тогдашней статье «Странное и чудовищное»).

Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. Нью-Йорк; Иерусалим, 1983. С. 135.

Сталин И. Соч. Т. 14. С. 223.

Общее число этих писем насчитывало не менее 50 тысяч. – См.: «Коллективизация и раскулачивание в начале 30‐х годов» // Судьбы российского крестьянства. С. 283.

Словарь Ленина-полемиста (1924) // Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. Статьи. М., 1965. С. 222–223. Надо заметить, что Тынянов в общем следует интерпретации ленинского стиля, уже закрепившейся к тому времени в партийной печати.

Разоблачительные и иронические кавычки Тынянов повсеместно фиксирует у Ленина, даже изобретшего особый термин – «слово-мошенник» (Указ. соч. С. 217–219, 238). Клемперер, называя этот прием «врожденным признаком» национал-социалистического жаргона, тщательно обходит вопрос о его большевистском генезисе (см.: Клемперер В. Указ. соч. С. 96). Вернее сказать, прием «иронических кавычек» появился, конечно, задолго до большевизма, но тот дал ему самое систематическое и энергичное применение, оказавшее влияние и на фашистскую риторику.

Вспоминая предоктябрьскую большевистскую тактику 1917 года, Сталин как-то заметил: «Революция как бы маскировала свои наступательные действия оболочкой обороны для того, чтобы тем легче втянуть в свою орбиту нерешительные, колеблющиеся элементы. Этим, должно быть, и объясняется внешне-оборонительный характер речей, статей и лозунгов, имевших тем не менее глубоко наступательный характер по своему внутреннему содержанию» («Троцкизм или ленинизм?», 1924).

Специальный циркуляр, по его настоянию, был все же составлен. Но и там, как замечает Волкогонов, комментируя этот документ, «по существу, создавалась широкая возможность подвести под раскулачивание самые различные социальные элементы» (Указ. соч. Кн. I. Ч. 2. С. 18). См. также: Lewin M. Who Was the Kulak? // Soviet Studies. 1966. № 2; Медведев Р. А. К суду истории: Генезис и последствия сталинизма. New York, 1974. С. 201; Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918–1921 гг. Иерусалим, 1987. С. 221–222; Fitzpatric Sh. Stalin’s Peasants: Resistance and Survival in the Russian Village after Collectivization. New York: Oxford University Press, 1996. Р. 30–33; Голос народа: письма и отклики рядовых граждан о событиях 1918–1932 гг. [По материалам «Крестьянской газеты»]. М., 1998. С. 102; Getty A., Naumov O. The Road to Terror; Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932–1939. Р. 21–22.

См.: Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. С. 294.

Несколько более ортодоксальный способ классовой дифференциации, повсеместно употребительной в период Гражданской войны, – расчленение крестьянства на «мелких собственников» и «пролетариат», неведомо откуда взявшийся в сельской среде. «Бедное крестьянство – деревенский пролетариат и полупролетариат», – пишет, например, какой-нибудь А. Дорогойченко в статье «Крестьянство и учредиловщина», комментируя перипетии социальных конфликтов в Поволжье (Четыре месяца учредиловщины. Историко-литературный сборник. Самара, 1918). Таких определений немало у Ленина. Подробнее об этой марксистской социально-терминологической проблеме, в которой всегда путались коммунисты, см.: Валентинов Н. Наследники Ленина. С. 105–108, 150–152.

«Назначить Революцию в Германии на 9 ноября» // Источник. Документы русской истории. Приложение к российскому историческому журналу «Родина». Вестник Архива Президента РФ. 1995. № 5. С. 117–118. (Отдельная пагинация.)

Еще раньше, той же ночью, со 2 на 3 июля, он по совету военных приказал переправить ленинскую мумию в Сибирь. См.: Лопухин Ю. М. Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина: Правда и мифы. М., 1997. С. 118.

Ср.: «На эти „братья и сестры“ тогда обратили внимание многие. В них слышалось нечто традиционно-российское, православное, душевное» (Громов Е. Указ. соч. С. 320). Примерно так же оценили текст западные историки – например, Иэн Грей. «Это была историческая речь, – проникновенно пишет он, – лишенная риторики, взывающая к национальной гордости народа и коренному русскому инстинкту – защищать свою родину. Он говорил как друг и как вождь, и в речи была та уверенность, которой все ждали от него <…> „Товарищи, граждане, братья и сестры…“ – таковы были первые его слова. Они разительно отличались от его обычной формы обращения и вмиг сплотили аудиторию с ним воедино <…> Временами Сталин преувеличивал и оправдывался, но не скрывал правду» (Grey I. Stalin; Man of History. London, 1979. Р. 329).

Сталин И. Соч. Т. 18. С. 310. Тем не менее Сталин иногда посылает «братский привет» и подвластным ему гражданам, собирающим деньги на боевую технику, о чем свидетельствует его благодарственная телеграмма тамбовским колхозникам. – Там же. С. 308.

Цит. по: Андреева Е. Генерал Власов и Русское освободительное движение. Приложение 3. London, 1990. С. 339. Кстати, это далеко не единственный пример того воздействия, какое сталинская риторика оказывала на власовское движение, ментально соприродное советскому режиму. Штрик-Штрикфельд приводит рассказ видного деятеля РОД, Жиленкова (который, ко всему прочему, был еще и редактором Манифеста), о его встрече с Геббельсом в начале 1945 года. Когда тот ввернул, что РОД можно было бы «распустить, если бы члены его вздумали повернуть против Третьего рейха, Жиленков как бы резко изменил тему разговора и спросил Геббельса, кто открыл Америку? И терпеливо ждал, пока Геббельс не сказал, что Колумб. – Да, – сказал тогда Жиленков. – Колумб открыл Америку. И Америка существует. А попробуйте, господин министр, теперь закрыть Америку? То же и с Русским освободительным движением» (Штрик-Штрикфельд В. Против Сталина и Гитлера: Генерал Власов и Русское освободительное движение. Frankfurt/M., 1975. С. 173). Нацист, посрамленный Жиленковым, не знал, что этот комиссар (и бывший секретарь одного из московских райкомов) всего лишь приспособил к новым условиям отрывок из доклада Сталина «О проекте Конституции» (1936), где, высмеивая антисоветские выпады германского официоза, тот сопоставил их с резолюцией щедринского бюрократа: «Закрыть снова Америку!»

Большевистское руководство. Переписка. 1912–1927. С. 71.

Можно, наконец, сослаться и на прямое свидетельство самих адресатов, обретавшихся по другую сторону фронта: «Советская пропаганда называла население „братьями и сестрами во временно занятых немцами областях“. В этом названии было больше поэзии, чем истинного отношения советского правительства к оставшейся у немцев части народа. На практике советская политика рассматривала этих братьев и сестер как лютых врагов. Против них главным образом, чаще, чем против немцев, и направлено было оружие партизан» (Казанцев Л. Третья сила: История одной попытки. Frankfurt/M., 1974. С. 212). Симптоматично, во всяком случае, что в составлении июльской речи Сталину помогал не кто иной, как Вышинский, известный своими юридическими достижениями. См.: Усачев И. Последняя роль (Воспоминания дипломатов) // Инквизитор: Сталинский прокурор Вышинский / Сост. и общ. ред. О. Е. Кутафина. М., 1992. С. 365–366.

См. очень дельный разбор этого вопроса у Волкогонова, который аргументированно связывает его с семинаристскими пристрастиями Сталина (Указ. соч. Кн. II. Ч. 2. С. 139–140). Историю полемики вокруг «социализма в одной стране» и сталинских колебаний см. также у Валентинова: Неизвестный Ленин. С. 81. Там же, с. 78, говорится о том, что инициатором этой теории «был Рыков, поддержанный Бухариным, а не Сталин» (были, однако, предшественники и у Рыкова).

Сталин, Каганович. Переписка. 1931–1936. М., 2001. С. 210.

Об общебольшевистских предпосылках этой диалектики см.: Vihavainen T. The Inner Adversary: The Struggle against Moral Mission of the Russian Intelligentsia: Washington, DC: New Academia Publishing, 2006. P. 214.

Ср. во введении к инквизиторскому трактату (1487): «В наше время, когда вечер мира клонится к полному закату, старое зло <…> особенно отвратительным образом проявляет себя, так как в своем великом гневе чувствует, что в его распоряжении осталось мало времени». – Шпренгер Я., Инститорис Г. Молот ведьм. М., 1990. С. 63. Впервые русский период был издан как раз во время «обострения», в 1930 году, – вскоре после Шахтинского дела и накануне процесса Промпартии.

Уже в январе 1938 года Сталин спрашивает Ежова: «Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и в Азербайджане?» – Сталин И. Соч. Т. 18. С. 145. Об этой депортации см.: Полян П. Не по своей воле… История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ–Мемориал, 2001. С. 94.

Курляндский И. А. Указ. соч. С. 52.

Правда. 1939. 1 ноября.

Цит. по: Другая война: 1939–1945 / Под общ. ред. Ю. Н. Афанасьева. М., 1996. С. 23.

См.: Жуков Ю. Сталин: Тайны власти. М., 2005. С. 98–99.

«Гитлер понимает, что мы ведем дело к тому, чтобы дать ему по затылку», – написал тогда Вишневский в своем дневнике. – Другая война: 1939–1945. С. 23.

Ганелин Р. Ш. Указ. соч. С. 191.

В виде исключения позволю себе здесь сослаться на очень толковую и содержательную статью «Иранская операция» в Википедии. Общую же библиографию по предыстории и истории Второй мировой войны я опускаю ввиду ее несметного изобилия и из уважения к читателю, который и без меня может в ней ориентироваться.

См.: Агабеков Г. С. ЧК за работой. Берлин: Стрела, 1931 (Репринтное издание Я. Вайскопфа. Иерусалим, 1983). С. 178 и след.

Невежин В. А. Застольные речи Сталина. С. 247–266. Согласно воспоминаниям Н. Вирты, не пропущенным, впрочем, к публикации, Сталин тогда же сказал: «Я буду жить до тех пор, пока все славяне – поляки, болгары, чехи, словаки, словены, сербы – будут с нами!» – Там же. С. 268–269. Безусловно, теперь неуместным вождю показалось как само ограничение, налагаемое им на собственную жизнь («до тех пор, пока…»), так и панегирик славянам, включая словенов и сербов, не слишком актуальный на фоне отношений с Тито. См. также: Невежин В. Застолья Иосифа Сталина. Кн. 1. Большие кремлевские приемы. М., 2011. С. 309–327.

Пропп В. Я. Поэтика фольклора. М., 1998. С. 253.