Пирамиды роста - стр. 38
– Моя собака одну кость грызёт, другую лапой прижимает, чтоб не забрали. Так и ты шведа при себе держишь.
– Не держу, сам держится, – начала было Валя. – Тяжело вырываться по твоему свистку. Хочу с тобой, как говорила бабушка, и в пир, и в мир, и в добрые люди.
– Вариант А: ухожу из политики, сажусь на даче выращивать розы и учить с внучкой уроки. Превращаюсь в придурка-пенсионера, вижусь с тобой три раза в неделю и глубоко ненавижу тебя за погубленную жизнь, – улыбнулся он.
– Зачем уж так? – фальшиво запротестовала Валя, хотя предложенный вариант казался ей идеальным.
– Вариант Б: идёшь ко мне секретаршей. Вижу тебя каждый день. Ты непрофессиональна, я ору и злоблюсь. Все понимают, что ты моя женщина. Тебя либо мочат, либо подкупают. Моя благоверная делает нашу жизнь адом, – ещё веселее предложил он.
От обиды у Вали запылали щёки:
– Швед тоже звал в секретарши. За тысячу долларов и с замужеством. А может, я как профессионал больше каждого из вас умею? Посиди у меня на приёме, посмотри, что я делаю! Но я ж тебя не зову в секретари!
– Пойми, у меня окончательное окостенение режима и статуса, – он положил ладонь на Валину руку, – меня уже нельзя гнуть, я не гнусь, а сразу сломаюсь.
– А меня гнуть можно? – Валя выдернула руку из-под его ладони.
– Ты – молодая берёзка, растёшь и тянешься к солнышку. У тебя ещё много сил и направлений. А я уже старый пень, – в глазах у него загорелись искорки. – Ясно, что замуж хочешь, чтоб с утра и до вечера твой. Я не против, только не за шведа!
– За убогого, чтоб ночами о тебе вздыхать? – в тон ему продолжила Валя.
– Чтоб глупый, бедный, нудный и по возможности импотент, – рассмеялся Горяев.
И снова после встречи отросли крылья. И снова подумала, ничего не надо менять, пусть так длится и тянется, начну двигать счастье – упадёт, разобьётся в кусочки. Бабушка говорила – подальше положишь, поближе возьмёшь.
И когда приторная Горбушкина позвонила с вопросом: «Ну, красавица, говорила со своим?», Валя ответила: «Звонила, но секретарша не соединяет».
– А говорили, ты с ним плооооотненько, – разочарованно протянула Горбушкина. – Отполз уже? Ну и не жалей. Он только с виду солидный, а по делу тот ещё упырь. Да и староват для тебя!
Протежирование Вале было в диковинку, и она чувствовала себя виноватой.
Потом снова позвонил Горяев:
– Поедешь со мной на три дня в захолустье?
– Как это?
– Положишь в сумку вечернее платье, зубную щётку, и Слава тебя заберёт.
– Как куклу на ниточке дёргаешь… Мне это тяжело.
– Думаешь, мне легко? Не поедешь, будет совсем худо. Слава заезжает?