Пирамида не-творчества. Вневременнáя родословная таланта. Том 1. - стр. 25

• «Гимназию Всеволод Гаршин (1855–1888) не любил… После каникул Всеволод, доведенный до исступленного отчаяния, кричал в письме: «Поп на уроке Закона божьего явно враждебно относится ко мне, но я с него собью враждебность. Вызывает он меня и спрашивает в продолжении целого урока, т. е. час, не урок, а невозможнейшие вопросы со страшными придирками, например, я говорю, что «крещение очищает нас от греха», а он: «От какого?» Я начал излагать историю прегрешения Адама, он перебивает: «Да нет! Вы ничего не понимаете! Как вы смотрите на первородный грех?» и пр. и пр. И это ровно час. Он так придирался, что у меня от злобы уже нижняя губа затряслась… Он (поп) знает, что у меня нервы расстроены, и с целью начинает раздражать человека, чтобы вывести его из себя. Как я был зол! Если бы не звонок, то я бы сделал скандал на все училище…» (из книги В.Черняка «Невыдуманные истории из жизни знаменитых людей: От великого до смешного…», Россия, 2010 г.);

• «Отчужденность, кастовые предрассудки не позволили получить систематизированного образования Бернарду Шоу (1856–1950). За четыре года учений мальчик сменил четыре школы и везде считался «трудным». Более всего его угнетал схоластический метод обучения. Как вспоминал Шоу, «в школе я не выучил ничего, а забыл многое». Причину своего отставания он объяснил много позднее: «Я не могу запомнить того, что меня не интересует. У меня капризная память, причем выбор ее не отличается строгостью. Я совершенно лишен стремления меряться с кем-нибудь силами, равнодушен к поощрению и похвале и, понятно, не люблю конкурсных экзаменов». Так он подошел к одному из своих блестящих афоризмов: «Вколачивать в человека нежелательную ему мудрость так же вредно, как кормить его опилками». Отторжение осталось на всю жизнь. Прожив 94 года, школу он называл «самым вредным этапом своего образования»;

• «Работа в лавке у отца «съела» учебу Антона Чехова (1860–1904)… Впрочем, нужно сказать несколько слов и о Таганрогской гимназии. Эта гимназия, куда отдали 9-летнего Антона, ничем выдающимся не отличалась. Скучное двухэтажное строение, скучные учителя – их характеры и занятия позднее были описаны Чеховым в «Человеке в футляре» (1898 г.). Мы остановимся на двух. Учителя латыни Урбана называли злодеем и мучителем; гимназисты однажды даже подложили под крыльцо его дома мину – но Урбану повезло. Потому, много позднее, «Чехов получал зловещие напоминания о нем: «У нас периодически повторяются самоубийства гимназистов… Вчера опять застрелился молодой человек 17-ти лет… Говорят, Урбан оскорбил его; молодая вспыльчивая натура не выдержала» (М.Громов, 1993 г.). Писавший о многих человеческих пороках, этого «учителя» Чехов в свои рассказы не впустит. Зато благодаря Чехову остался в истории учитель закона божьего протоиерей Ф.Покровский, «своеобразный священник», как называл его брат Михаил. Покровский был красив, учен, обладал приятным баритоном и всеми светскими качествами, артистичен. Он читал Чернышевского, Белинского, Герцена – «был на гребне волны». К братьям Чеховым относился с некоторой нелюбовью, вызывал к доске, а сам углублялся в газету, не слушая, ставил «три» и отправлял на место…» (из сборника В.Лютова «Русские писатели в жизни», Россия, 1999 г.). «Много испортила она (школа) моих детских радостей», – вспоминал позднее А. Чехов;