Пир в одиночку (сборник) - стр. 41
– Еще бы!
– Я тоже. Поэтому давайте без предисловий. Вы видели реферат, который представил на аспирантский конкурс Анатолий Александрович?
– Я видел то, во что реферат этот превратился.
– Он ни во что не превратился, – объявил Пропонад и, поднявшись, шагнул к сейфу.
Отпер и долго возился внутри, предусмотрительно заслонив собой тайничок. Что-то, показалось Посланнику, норовило выскочить оттуда, но адепт дисциплины заталкивал обратно. Ага! И у него, стало быть, есть затворник, но узилище узилищу рознь. Разве сравнить сей металлический склеп с грушецветным поместьем!
Наконец извлек осторожно выцветшую папочку, а тяжелую дверь проворно захлопнул.
– Вот этот реферат. Как видите, он ни во что не превратился.
В сейфе шевельнулось что-то и затихло.
– Он превратился, – с улыбкой возразил Посланник, – в книгу, которая, надеюсь, скоро выйдет. Сегодня я как раз был в издательстве.
– И что?
Мой виртуоз поиграл пальцами.
– Кое-чем пришлось пожертвовать.
– Без жертв, – вздохнул новоиспеченный профессор, – в нашем деле не обойтись… И от многого ли, если не секрет, пришлось отказаться?
Я затаился. Скажет или не скажет? Если уж о вениковских яблоках растрезвонил всей Колыбели…
– Давайте не будем об этом. – Виртуоз! Подлинный виртуоз! – Главное – книга выйдет. Что же касается реферата…
– То был самоубийственный документ, поверьте мне!
Верит… Коли один реалист говорит, другой обязательно верит.
– Меня, кстати, спрашивали о самоубийстве. Буквально только что, в перерыве. Своей ли, дескать, смертью умер Астахов.
– Меня тоже спрашивали. Тогда еще… Вы думаете, – понянчил на ладони папочку, – я случайно храню? Как-нибудь почитайте на досуге. Это ведь знаете что? Апологетика тотального отрицания.
– Сомнения, – ласково поправил доктор диалектики. – Тотального сомнения… Что, как вы помните, является краеугольным камнем античного скептицизма. Об этом еще Пиррон говорил. Хотя от самого Пиррона, увы, не осталось ни строчки.
– Как от Сократа.
Браво! Ну чем не профессор? Чем не интеллектуал и эрудит? Зря Борода катил на него бочку, зря… Посланник лишь заметил, поглаживая усики, что имело место еще одно сходство: оба в молодости баловались кистью. Да и вообще, не без грусти молвил ученик бабушки Рафаэль, философы – это несостоявшиеся художники… И музыканты, мог бы добавить скрипач, но другое занимало сейчас проректора по надзору. Ладно, согласился великодушно, пусть не отрицание, пусть сомнение, но есть, есть же вещи, которые под сомнение ставить грех.
– Хорошо, я догматик, я не в претензии. Но, по Астахову, догматиками выходили знаете кто?