Пир на закате солнца - стр. 29
Верочка съежилась. Что она разоряется, я же ничего такого… Так вот, значит, в какой палате по ночам горит свет. Его включают каждую ночь и гасят только на заре. Что же это за больной такой, который по ночам спит при свете? Верочка глянула на номер: палата № 36. Но тройка – это номер этажа, получается как у Чехова, что ли? Палата номер 6?
Она начала аккуратно раскладывать все по шкафам. Прислушалась: тихо в отделении. Удивительно, что здесь нет больных. Точнее, всего один больной. Ну, понятно, конечно, стройка за стеной, шум, бывает, что и воду отключат, но это раньше, а теперь там, за стеной, просто отделочные работы, по сути, ремонт. А больных сюда все равно не кладут. Как будто здесь инфекционное отделение, хотя ничто на это не указывает. Специальные инфекционные боксы находятся вовсе не здесь.
И кто там может лежать, в этой шестой палате? Между прочим, раньше в старом корпусе именно на третьем этаже располагалось «генеральское» отделение, а сейчас в связи с ремонтом, с перепланировкой все смешалось, перепуталось.
Хотя ей-то, собственно, что за дело? Сейчас она выполнит свою работу, все тут разложит по полочкам, чтобы легко можно было найти и взять. И вернется к себе в хирургию. И будет смотреть из окна на темную громаду «Алых парусов», слушать, как шумит за окном дождь… И может быть, Мишке отобьет ночную эсэмэску, чтобы прочел, когда проснется утром, чтобы первой его мыслью стала она, Верочка…
Странные слухи бродят по госпиталю об этом отделении, об этой палате, где всегда по ночам горит свет. А она вот тут уже десять минут и не увидела ничего такого странного.
Тот солдат – медбрат, хоть и жив остался, ничего, кажется, никому не сказал. А потом его срочно увезли в какой-то другой госпиталь, кажется, в Реутово – от греха подальше…
А она тут и ничего ТАКОГО не замечает. И тележка почти уже разгружена. Еще пять минут, и она освободится. Вернется в хирургию и отправит Мишке SMS. Она где-то читала: Йоко Оно Леннона так зацепила, привязала к себе – слала ему каждое утро телеграмму в одно слово: «Улыбайся!», «Дыши!»…
ВОПЛЬ!
Бутыль с ментоловым спиртом вырвалась из рук Верочки Дягилевой и хлопнулась об пол. Но этот грохот не мог заглушить крика, вспоровшего ночную тишину.
Этот крик был так страшен, что Верочка, забыв обо всем, зажала уши руками. Но только на секунду, на короткое мгновение. Потом она справилась с собой и выскочила из процедурной.
– Наталья Николаевна!
Дверь шестой палаты была распахнута настежь. За дверью располагался маленький тесный предбанник – вешалка, двери в душевую и в туалет. Палату от этого предбанника отделяла еще одна дверь – застекленная полупрозрачным пластиком, безопасным для больных.