Пир князя Владимира - стр. 4
По ее лицу пробежала гримаса судороги, застыв на высоких скулах. Зажмурившись, переждала схватку.
Потом, широко расставив ноги и слегка присев, встала над тлеющими углями, насыпанными загодя на земляном полу подальше от сена. Костра она не разводила, сарай мог вспыхнуть, просто незаметно пронесла одно тлеющее полено. Положила на него целебные заговоренные травы, которые заранее попросила у деревенской колдуньи и хранила до этого дня у себя в поясе. Засушенные растения она спрыснула водой, чтобы не горели, а только давали дым. Так она кадила вокруг себя столько, сколько смогла вытерпеть, шепча слова заговора для того, чтобы лоно открылось как можно легче. Боль была невыносимой, и, хотя схватки участились, родов все не было.
Ночь подходила к концу, когда в доме поняли, что с ней происходит, и послали за повитухой. На заре она родила мальчика, с маленькими сжатыми кулачками и открытыми глазами. Он громким криком оповестил о своем появлении и зашелся в плаче, пытаясь защититься от прикосновений и попыток запеленать его в мягкую ткань. Помогавшая Малуше повитуха радостно подняла его вверх:
– Княжеский сын! Как назовешь?
– Владимиром.
Через ветхую крышу пробился луч восходящего солнца и осветил его лицо. Ребенок тут же успокоился, и старухе показалось, что в уголках его маленького ротика таится улыбка. Она встала на колени, положила драгоценный сверток рядом с роженицей, измученной, полусонной, и воздела руки к солнечному лучу, искоса падающему на детское личико.
– Боги ласкают твоего сына! Он избранный! Для великих дел, для славы! Родился в свете, путь его будет светлым, и он сам осветит все, к чему прикоснется, а когда придет его час вознестись к предкам и богам, за ним останется светлый след.
– Молчи, старая! Я его на сено из себя вытряхнула, мой сын не княжий сын, а княжий ублюдок, изгнанный вместе со мной. Не увидит он ни двора, ни славы, если на отца и братьев меч не поднимет, да отвратят его от этого духи предков! Пусть знает свое место!
Не права оказалась Малуша. Ольга, княгиня крепкого тела и духа, с железным характером, уже приняла христианство, да и годы делали ее все более мягкой. Она взяла внука к себе, на двор. Только его, ребенка, а мать оставила в изгнании. Не простила ключнице прелюбодейского зачатия.
Святослав знал, что княжество унаследуют его законные сыновья, но сын Малуши чаще других сидел у него на коленях. И потому, что младший, и потому, что на отца похож, и потому, что от рождения был ласковым и благонравным.
И хоть он и у бабушки ходил в любимцах, его права были совсем не такими, как у Ярополка и Олега. Мать при редких встречах ему об этом напоминала, да и братья, особенно старший, Ярополк, старались, чтобы он не забывал, где его место. Будущее выглядело туманным.