Пифия - стр. 13
Никто не смотрел на Синельникову.
Та по-прежнему лежала неподвижно – а ведь обычно подскакивает, как ни в чем не бывало! Наверное, она единственная среди нас никогда не болеет после занятий. Губы ее зашевелились… она продолжала прорицать, но никто уже ее не слушал! Я хотела привлечь внимание, крикнуть, но у меня вдруг пропал голос: худое тело Юльки выгнулось, в уголках губ показалась пена. Припадок! Транс с припадком!
Я вскочила и по-прежнему немо взмахнула рукой – Брель поднял на меня отсутствующие глаза. Взгляд скользнул по моей руке, Оракул привстал, чтобы увидеть заслоненную школьниками пифию.
– Эй, внимание!
Парни оглянулись и от неожиданности попятились, тесня всполошившуюся Елизавету. А ведь это они должны помогать пифии! Дебилы! Хотя единственное, что и я вспомнила из первой помощи – всунуть между зубов что-нибудь твердое… Я нащупала в кармане сумки карандаш и вскочила на площадку. Мир застыл в движении: поднимающиеся Пифии, встающие ученики, Главный Оракул, перемахивающий через стол…
Я услышала чей-то крик:
– Не трогай!..
Но я уже ее коснулась.
А Оракул коснулся меня.
Вспышка! Пламя. Красное, красное… длинные пляшущие черные тени. Взрывы, расцветающие и вянущие, точно чудесные огненные цветы – лепестки тоже чернеют, корчатся и распадаются от нестерпимого жара. От него у меня лопается кожа. Я кричу от боли. Нет, это кричу не я. Не я. Другие. Люди мечутся, падают, вскакивают… и снова падают, тают, как лепестки цветов… исчезают.
Испаряются.
Больно. Страшно.
Страшно!
– Тише, девочка, тише. Все хорошо. Ты уже с нами. Все хорошо.
Теплые ладони сжимают мое лицо. Пальцы трут виски и лоб.
– Время? – спрашивают над моей головой.
Сухой голос Мадам:
– Двадцать семь минут.
– Многовато…
Я пытаюсь шевельнуться и понимаю, что моя голова лежит на чьих-то коленях. Скашиваю глаза. Мадам возвышается надо мной, словно черный столб. Ловит мой взгляд, отворачивается и отходит. Чуть поодаль маячат Лора и очень бледная Елизавета. Рядом со мной, кряхтя, опускается на колени Матвей. Он больше, чем обычно, похож на выпущенного из темницы или психушки узника – волосы просто дыбом. Заглядывает мне в лицо.
– Ну ты даешь, сорока! Всех напугала!
– А что… а где…
– Юля? – спрашивают у меня. – С ней все в порядке, видишь?
Теплые ладони поворачивают мою голову набок, и я вижу Юльку. Она сидит на первом ряду, кутаясь в чью-то кофту. Глаза ее поблескивают.
– Она сама во всем виновата! – заявляет зло, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кто ее просил лезть?
Ну, Юлька в своем репертуаре. Значит, точно в порядке. Но ряды сидений за ее спиной пусты. Куда же все?..