Пиар по-старорусски - стр. 19
А Алька ещё долго и славно разбойничал на Сицилии. И сейчас ещё передаются из уст в уста в нынешних поколениях здешних разбойничков рассказы о легендарном Альке, о его подвигах здесь, на Сицилии, в турецком плену, а также на далёкой, загадочной и невыносимо прекрасной реке Дон. Его даже так и стали называть почтительно – Дон. Из-за невысокого своего роста ездить на высоком статном коне он не мог, поэтому прикупил по случаю маленькую лошадку – пони. Да и в здешней гористой местности она больше подходила для передвижения. Из-за своей невеликой лошадки он и прозвище получил, его теперь называли – наш Дон Алька Пони. Однажды некто, впервые видевший маленького Алькиного коня, начал насмехаться над животным. На что Алька спокойно заявил: «Над конём смеётся тот, кто боится смеяться над его хозяином». После чего насмешник умолк, а один бывший при этом разговоре шустрый француз восторженно закричал: «О-ля-ля! Великолепно сказано, мсье!» После чего быстренько обглодал лягушачью лапку и заскрипел гусиным пером в своей тетради… Да, всё именно так и было. И никак иначе…
– Оскуй, – сказал Киря, – по его имени и ушкуи назвали…
Река Оскуй, приток Волхова. Здесь строили свои ушкуи лихие новоградские ребята, отсюда и название пошло. Здесь же и стояла знаменитая, буйная и вольная ушкуйная слобода. Гостей сразу заметили: по виду – явно не местные и не купцы. Свои-то купцы – все наперечёт, их все знают. Подошли несколько разодетых в пух и прах ушкуйников. Судя по виду – явные пацаны из молодых. Хотели позадирать приезжих, потом узнали Федю и решили, что лучше не надо.
– Ну что, сынок, – ласково обратился Киря к самому пёстрому и яркому, – покажи, где нам найти Гришу Рваное Ухо.
Молодец об особых Кириных талантах и не догадывался, но перечить человеку, который пришёл в одной компании с Федей Пасть Порву, посчитал неверным.
– Там, – махнул рукой в центр слободы, – вон высокий дом с хоругвем.
Когда подъехали к хоругвеносному дому, Гриша Рваное Ухо встретил гостей на крыльце:
– Здравствуйте, люди добрые, – сказал хозяин, потом персонально Феде, – здравствуй, Фёдор, рад тебя видеть в полном здравии. Сейчас сядем обедать, а потом расскажете, зачем приехали.
Сели есть. Кушанья были не боярские, простые. Щи да каша. В углу комнаты какой-то рослый ушкуйник, накрошив в миску чёрного хлеба, заливал его водкой. Васю аж передёрнуло от отвращения… Был, чего уж там скрывать, был у Васи такой опыт в самой что ни на есть сопливо-прыщавой юности. Когда самому хочется всё попробовать, всё испытать. Одного раза хватило, чтобы на всю жизнь выработать у себя отвращение к подобной похлёбке.