Петровна. Бабуля-попаданка - стр. 12
Комнат наверху оказалось три. Одна – родительская – стояла закрытая, во второй обитал сам Алмус. Третья, тоже закрытая, когда-то принадлежала бабушке.
Бархатистый налет пыли густо покрывал пол, застеленную кровать, низенький столик с гнутыми ножками, уставленный какими-то бутылками, полку с коробками и массивный кованый сундук. Оставляя за собой следы, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.
– Вот, – произнес он, сделав приглашающий жест, словно банкир, предлагающий взглянуть на сейф, полный золота.
Приблизившись, Петровна заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых лежали растоптанные сапоги немалого размера. Полная дурных предчувствий, Петровна двумя пальцами извлекла их, оставив в сторону, после чего развернула лежащую под ними вещь… и застонала. В темно-бордовый жилет мог с легкостью поместиться средних размеров бегемот – размерчик у почившей бабули оказался немаленький. Впервые за много лет Петровна ощутила себя дюймовочкой. Затем вспомнила про подругу Валентину – не зря, ох не зря та пыталась привить ей навыки шитья.
– Иголка с ниткой у тебя есть? – содрогнувшись от объемов работы, спросила она у Алмуса. О том, что Валентина всякий раз поражалась ее криворукости, она предпочла не думать.
– Зачем ножницы? – удивился Алмус. – Можно же и так, – он сделал неопределенный взмах рукой.
– Ну знаешь ли! – возмутилась Петровна, представив себя в чудовищном балахоне, надетом как есть, да еще с сапогами в придачу. – Я этот парашют на себя не надену!
– Да зачем?.. – растерялся мальчишка. – А что такое «парашют»?
И тут мальчишка ее удивил – взмахнул руками, пробурчал что-то невнятное, и бегемотские тряпки тут же уменьшились в размере. Цвет и фасон лучше не стали, но Петровна, облачаясь в обноски, утешила себя тем, что сейчас не до жиру.
– Неплохо, – с некоторой заминкой произнес мальчишка и протянул ей уменьшенные сапоги. Выглядели они по-прежнему гадко, но других не было.
– Ладно, – смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, – с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната, бабушки в гостиной не живут.
Алмус захлопал глазами и, обведя взглядом комнату, произнес:
– Тогда вам придется жить здесь, – и торопливо добавил – Я все уберу! И пол вымою, и пыль сотру!
Петровну передернуло, комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама она до сих пор находится здесь. От такого никакая уборка не спасет.
– А другой комнаты у тебя нет? – без особой надежды спросила Петровна.
– Только родительская. Но там вам точно не понравится.