Петр III. Загадка смерти - стр. 34

Двусмысленно звучит и следующая фраза: «Когда, уже после кончины Павла, я узнала, что это письмо не было уничтожено и что Павел велел прочесть его в присутствии императрицы и Нелидовой и показал письмо великим князьям и графу Ростопчину, я была так счастлива, как редко в моей жизни»^>92. Кем «не было уничтожено» – Екатериной или Павлом? Если Екатериной, то, возможно, Дашкова имеет в виду известный ей документ. Если же Павлом, то все остается неопределенным. Что стоило княгине ясно и просто сказать: «Я знала о существовании письма Орлова (сама видела) и очень рада тому, что оно сохранилось». Примечательно, что Екатерина Романовна в другом месте своих «Записок» не забыла упомянуть письмо А.Г. Орлова к Екатерине II, касающееся заговора Мировича, в котором она упоминалась^>93.

Если Екатерина Романовна знала раньше об ОР3, то почему известие о нем она поместила в подстрочных примечаниях и притом к какому-то случайному месту? В ее «Записках» есть раздел, куда бы этот текст вписался более органично. Речь идет об абзаце, начинающемся словами: «Однако довольно об этом несчастном государе, которого судьба поставила на пьедестал, не соответствующий его натуре»^>94. Заметим, что в этом отношении герценовское издание выглядит более органичным, хотя известно, что издательница английского варианта «Записок» (1840), подруга княгини, М. Брэдфорд, переносила в текст подстрочные примечания, а также редактировала его в соответствии со своими воспоминаниями.

Другим, правда, косвенным доказательством того, что Дашкова не видела подлинного третьего письма Орлова, служат ее комментарии на книгу К. Рюльера «История и анекдоты о революции в России в 1762 году». В этой книге есть следующее примечательное место: «Нельзя достоверно сказать, какое участие принимала императрица в сем приключении (убийстве Петра Федоровича. – О. И.), но известно то, что в сей самый день, когда сие случилось, государыня садилась за стол с отменною веселостью. Вдруг является тот самый Орлов – растрепанный, в поте и пыли, в изорванном платье, с беспокойным лицом, исполненным ужаса и торопливости. Войдя в комнату, сверкающие и быстрые глаза его искали императрицу. Не говоря ни слова, она встала, пошла в кабинет, куда и он последовал; через несколько минут она позвала к себе графа Панина, который был уже наименован ею министром. Она известила его, что государь умер, и советовалась с ним, каким образом публиковать о его смерти народу. Панин советовал пропустить одну ночь и на другое утро объявить сию новость, как будто сие случилось ночью. Приняв сей совет, императрица возвратилась с тем же лицом и продолжала обедать с тою же веселостью. Наутро, когда узнали, что Петр умер от геморроидальной колики, она показалась орошенная слезами и возвестила печаль свою указом»