Петля - стр. 17
Светлана работала учительницей начальных классов, уставала от детей, всё собиралась найти новое место.
Не попросилась. В тот раз.
…Вряд ли мама рассказала Юрке, что Аркадий приехал вместе с каким-то парнем и она того выпроводила. Скорее всего, соседи увидели, передали, напридумав кучу подробностей. И, когда снова встретились через пару дней на огородике, брат смотрел на Аркадия с явной брезгливостью, кривился, наблюдая, как он полет грядку, и в глазах читалось: поганишь морковку.
До разборок не дошло – всё время поблизости находилась мама, которая тоже заметила перемену в старшем, давала понять, что настороже.
Аркадий пробыл дома немногим больше недели. Несколько раз пробовал расспросить маму о своём отце. Она сразу каменела, выставив предупреждающе руку… Удалось выяснить, что он итальянец, приезжал на их завод для обмена опытом в составе делегации. Мама была одинокой, у них закрутилась любовь – по крайней мере, она так решила, – а потом он сказал, что любит мужчин, извинился и уехал.
– А как его звали?
Мама нахмурилась, делая вид, что вспоминает. Потом вдруг – коротко, но ясно так, светло – улыбнулась:
– Вико.
– Вико? А почему я Андреевич?
– Что, Виковичем тебя надо было записать?
– Ну, хотя бы Викторовичем.
– Слушай, это моё дело. И не лезь.
Дома было тяжело. Каждый день начинался и тёк словно со скрипом. Утром ржавые шестерёнки приходили в движение, вращались медленно, натужно, обдирая кожу, зажёвывая мясо… Аркадий собрал сумку, но ещё день боялся сказать. Наконец решился.
– Надо ехать.
Мама дёрнулась.
– Как это? До учёбы ещё два месяца.
– У меня дела. Я говорил, что мы работать стали…
– К этому своему?
– Мама, я работать.
Он ожидал, что она встанет перед дверью и не даст выйти. Уже планировал, что дождётся, пока уснёт, и тихонько сбежит. Но после нескольких секунд какой-то внутренней борьбы она отмахнулась. Медленно, устало.
– Иди.
И он в первый раз увидел её старой. До этого была такой же, к какой он привык с детства, с того момента, когда начал осознавать и запоминать этот мир. И вот мгновенно изменилась – не крепкая женщина, а почти старушка. Хотя ей слегка лишь за сорок…
Шагнул, обхватил, зашептал:
– Мама. Мама, я стану богатым, успешным, известным. Я куплю тебе большой дом, ты будешь покупать самое лучшее. Лучшую еду, одежду. Будешь отдыхать на море. Тёплое море… Мама, мы с тобой будем самыми счастливыми. Честно.
Она не отозвалась ни словом, ни малейшим движением. Просто стояла внутри его рук. А когда он их опустил, повторила бесцветно:
– Иди.
– Мама, поверь мне – я еду работать. У нас дело. Настоящее, большое.