Петербургский текст Гоголя - стр. 55
Гоголь не мог не знать имени и обстоятельств жизни нежинского полковника хотя бы потому, что опирался на «Историю Русов» [III, 714–715]. Значит, в <Главах…> фамилия Остраницы использована для условного обозначения персонажа, на что указывает и его переименование. Украинское имя Тарас (церк. Тарасий, от греч. tarassō – волновать, возбуждать, приводить в смятение, тревожить) имело значение «бунтовщик, мятежник»154 и напоминало о гетмане Тарасе Федорóвиче (Трясыло), под руководством которого в 1630 г. была одержана победа над поляками в ночном сражении, оставшемся в народной памяти как «Тарасова ночь»155. Можно полагать, что на этого легендарного могучего (буквально «трехсильного») героя вначале и ориентировалось приуроченное к «1625-му году»156 повествование о герое страннике или – как он сам говорит о себе – «странной судьбы». Обрабатывая текст, Гоголь изменил дату на «1645» – и приблизил время действия к началу Хмельнитчины в 1648 г. При этом следы двойной хронологии в тексте сохранились. Так, Остраница и Пудько вроде бы говорят о турецком походе 1640 г., но упоминание о «Сиваче» (Сиваше) подразумевает знаменитую «битву при Соленом озере» в походе 1620 г.
Сочетание имени и фамилии героев-гетманов вкупе с обозначением времени, предшествующего народно-освободительному восстанию, должны создать у читателя представление о типе героя. Его сближение с гетманом, который, по выражению Максимовича, «облагородил и возвысил» национальный характер157, вполне закономерно для исторических произведений той эпохи, нередко использовавших фольклорную традицию изображения легендарных героев (в нашем случае она обозначена переименованием Зиновия в Богдана). Обозначение славного «времени Хмельницкого» Гоголь использовал сначала в журнальном варианте повести «Вечер накануне Ивана Купала» (1830), где основное время действия было маркировано «малолетством Богдана», а затем в повести «Страшная месть» (1832): бандурист «повел про прежнюю гетьманщину, за Сагайдачного и Хмельницкого», когда «иное было время: Козачество было в славе; топтало конями неприятелей, и никто не смел посмеяться над ним» (I, 279)158. Гоголь, безусловно, знал и «Песнь о Богдане Хмельницком» – переложенную на польский язык Л. Рогальским народную украинскую песню о гетмане – затем вновь переведенную с польского, точнее, пересказанную О. М. Сомовым159, и стихотворение своего однокашника В. И. Любича-Романовича «Сказание о Хмельницком»160.
Особенно интересно, что начало <Глав исторической повести> перекликается с произведениями К. Ф. Рылеева – самого известного тогда поэта- историка Малороссии. После успеха поэмы «Войнаровский» (1824–1825) он работал над поэмами и драматическими произведениями о религиозной и национально-освободительной борьбе на Украине в XVI–XVII вв.