Петербургские ювелиры XIX – начала XX в. Династии знаменитых мастеров императорской России - стр. 58

Кстати, вдовствующая императрица Мария Феодоровна вплоть до смерти свято сохраняла сделанный по её повелению, вероятней всего, А. Филиппен-Дювалем, золотой ажурный браслет, украшенный плетёнкой из прядей волос графа-наставника её сыновей и вензелем «CL» (Comte Lambsdorf), отписав по духовной сей памятный предмет своей невестке, супруге Николая I.[159]

Сам же высокопоставленный ученик не озлобился на воспитателя за столь жёсткую муштру и никогда не упрекал его в излишней строгости, зато в день коронации, 22 августа 1826 года, прислал Ламздорфу с особым фельдъегерем свой портрет.[160]

К 15 января 1824 года уже достаточно известный при дворе золотых дел мастер закончил из позолоченного серебра зеркало «со всей чеканной, скульптурной и собственною Кейбеля работою», предназначенное для великой княгини Елены Павловны. Одновременно он также из позолоченного серебра исполнил туалетный прибор из 28 предметов для её супруга, порфирородного великого князя Михаила Павловича. На создание этих вещей, за которые Иоганн-Вильгельм получил 44 000 рублей, ушло более 40 кг драгоценного металла. А в следующем году Кейбелю довелось, на этот раз из 10 кг казённого золота, отпущенного с Монетного двора, сделать для великокняжеской четы кофейно-чайный сервиз дежене (от фр. le déjeuner – завтрак). В обязательный прибор для утренней трапезы входили поднос, полоскательная чашка, кофейник, чайник, сливочник, сахарница, ситечко, две ложечки и щипцы для сахара. С небольшими различиями в рисунке мастер, как и предписывалось условиями заказа, повторил аналогичный чайно-кофейный сервиз для завтрака, выполненный несколько лет назад для ставшего впоследствии императором великого князя Николая Павловича.[161]

1–2 августа 1817 года русское посольство во главе с боевым генералом Алексеем Петровичем Ермоловым дважды являлось в Султанин пред пресветлые очи Фатх-али-Шаха, повелителя Персии. Владыке Гюлистана весьма по сердцу пришлись драгоценные подарки от императора гяуров, состоявшие «из прекраснейших стеклянных и фарфоровых вещей, из больших зеркал, бриллиантовых вещей и других игрушек, чтобы забавлять его шахское величество. <…> Бриллиантам он не удивлялся, а стекло и фарфор ему очень понравились. <…> Часы со слоном три раза заставлял играть».[162] Не остался незамеченным и изящный бассейн.

Довольный Фатх-али-Шах пригласил спустя три недели, 24 августа, членов русского посольства во главе с Ермоловым во дворец, дабы те лицезрели сокровища династии Каджаров, насчитывавшие множество «огромных бриллиантов, изумрудов, яхонтов и сапфиров, расположенных без вкуса на кальяне, щите, кинжале, короне и нескольких других вещах. Богатства сии может быть первые на свете. Алаиархан, который их показывал нам, поднес посолу два портрета шахских во весь рост, писанные весьма дурно, грубо, нелепо и непохоже. Один был для государя, а другой для посла».