Петербург как предчувствие. Шестнадцать месяцев романа с городом. Маленькая история большого приключения - стр. 13
Под аркой Невских ворот мы рассматриваем доски с отметками самых сильных петербургских наводнений прежних времен. Эх, непросто жили тогда с учетом природных стихий, сдерживать которые еще не умели. Самым страшным, судя по уровню поднятия воды, было наводнение 1824 года, которому А.С. Пушкин посвятил все того же «Медного всадника». Исторический и литературный Петербург пересекаются много и часто…
Вид с Невских ворот открывается просто чудесный: Нева, закованная снегом и льдом, и светящийся, переливающийся огнями город на противоположной стороне. Мы дружно решаем, что вот он, центр Петербурга, и нет ничего прекрасней его.
Вскоре мы покидаем Петропавловскую крепость, обдуваемую ветром с Невы и припорошенную свежевыпавшим снегом. Остаток вечера я нахожусь под впечатлением от увиденного. Мое воображение поражено, а память услужливо подсовывает чудесные картинки.
Комментарий Руслана
Крепость являет собой город в городе: пейзажи и стандартный набор «архитектура – памятники» расхваливать не буду, а вот то, что старые здания приспособили под различные музеи и выставочные сооружения – это приятно. Бывший бастион теперь аттракцион в стиле пыточной камеры, Невская куртина теперь смотровая площадка, а поле рядом с крепостью превратилось в вертолетную площадку. В общем, «технология» + «история» = Питер.
Про эклеры и книги
Известно, что, согласно книге Бытия, на шестой день от сотворения мира Бог создал человека. Для нас же на шестой день пребывания в Северной столице божественным откровением становится сеть петербургских кондитерских «Север». Теперь мы чувствуем себя в Городе гораздо увереннее: несколько раз исходили Невский проспект, по крайней мере ту его часть, что идет от Адмиралтейства до Аничкова моста. Поэтому начинаем мы, конечно же, с той кондитерской, что находится на Невском.
Внимательно рассматриваем симпатичный зал, столики, фирменный логотип «Севера» – двух белых мишек! – действующий с 1936 года. Раньше это была кондитерская «Норд», но в пятидесятые годы ХХ века в рамках борьбы с космополитизмом ее переименовали, а мишек оставили на месте. Многообразие тортов и пирожных, выставленных в витрине, поражает воображение. Тут тебе эклеры, буше, грушевое пирожное, «Алые паруса», «Север», корзиночки… Цены, правда, тоже кусаются (впрочем, они явно не больше, чем в сети «Шоколадница», например), так что мы берем по эклеру в шоколаде и топаем на улицу. Там, завернув на Михайловскую улицу, доходим до площади Искусств, осеняем своим приветствием великого Пушкина, бронзовую, чуть позеленевшую голову которого нежно, но целеустремленно оккупировали голуби, и прогуливаемся по скверу, наслаждаясь сладким. Эклеры просто восхитительны! Сверху политы шоколадной глазурью, а внутри содержат масляный крем. Что хорошего, спросите вы? Ведь масляные кремы давно вышли из моды – это в советское время некуда было деваться от тортов, покрытых маслом, теперь же правят бал начинки из йогурта, мягкого сыра или легкого белка. Однако масляный крем в этих эклерах совершенно другой и непривычный для нас: нежный, ласково тающий во рту и оставляющий воспоминание чего-то воздушного и совершенного. Мы, кажется, мурлыкаем, словно питерские мартовские коты. Возле скамеек трутся голуби в надежде выпросить у нас крошек, а Пушкин взирает с завистью. Он-то такой вкуснятины явно не пробовал.