Пьесы Чаплина: Двойной сеанс – Бродяга на проволоке с обезьянами и Чарли и Сибирская богиня обезьян / Chaplin Plays: A Double Feature – Tramp On Tightrope With Monkeys & Charlie And The Siberian Monkey Goddess - стр. 5
Я знаю, до вас доходили слухи, что я – коммунист. Но, как и Бармалей, я не коммунист сейчас, и никогда им не был. Сознаюсь, я всегда питал слабость к русским. Что-то в них есть. Какая-то очень мощная магия. Достоевский смотрит в зеркало и видит убийцу, который смотрит на него. И это правда, иногда я позволял себя крайне неудачные высказывания, к примеру, сказал, что Сталин поступил правильно, отправив в Сибирь нескольких тормозящих развитие писателей и актеров. Я знаю, каково это, оказаться на морозе. Побывал в Клондайке, где за мной гонялся медведь. А Голливуд похож на вечеринку Пончиков. Чтобы выжить, ты должен пожрать своих друзей. Мы просто вырежем этот комментарий из фильма.
Вот почему всем лучше, когда я не говорю. Проблемы возникают, стоит мне заговорить. Я – поэт. Душой я анархист. Я не патриот. Я аморальный. Я – актер. Мое настоящее имя Леонард Зелиг, знаменитый человек-саламандра. Я общаюсь всегда и со всеми, изоляция – это не мое.
Часто мне кажется, что я – кто-то еще. Но не могу вспомнить, кто именно. Вот я и должен быть тем, кто я есть. Заточенный в доме смеха. Слишком много зеркал. Чье это лицо? Все зеркала двойственны, как темное зеркало, через которое пробралась Алиса, чтобы попасть в Зазеркалье. На той стороне она осталась такой же, какой была на этой? А я? Я – не тот, кто я есть. Я – противоположность Бога. Бог и дьявол, глядящие друг на друга в зеркало. Оба никого не видят. Это ужасно, стареть в таком количестве зеркал.
Один японец рассказал мне историю о яйцах. Когда ты держишь в руке яйцо, его воспоминания передаются тебе через скорлупу. Бог – это яйцо, чья сердцевина везде, а периферия – нигде. Я одном из моих снов я кладу яйца в задний карман. Потом мой интерес вызывает девушка. Когда тростью я задираю ей платье, чтобы посмотреть, какого цвета у нее трусики, она толкает меня, и я сажусь на яйца. Мне так хотелось взглянуть на ее трусики, что я забыл про яйца. Мы все забывали про яйца. Теперь мы все помним. Секрет хорошего рассказчика историй – заставить слушателей забыть про яйца. Если ты забываешь про яйца, вспомнить о них – особое удовольствие. Ты можешь по достоинству оценить, как это хорошо, вспомнить, только если речь о чем-то забытом. То, что мы ищем, обычно неподалеку. И слишком близко, чтобы увидеть. На нашем затылке.
Они восторженно встретили меня, когда я вернулся в Лондон. Нет. Не было этого. Все сон. Мое детство было сном. Оно было каким-то фильмом. Но мы никогда не закончили монтаж. Я – человек, который провел жизнь, прячась в фильмах, под вымышленной личностью. Но что, по-твоему, реальность? И почему ты должен так думать? Что ты считаешь личностью? За кого ты себя принимаешь? Других это устроит, и они позволят тебе играть эту роль или выгонят со сцены, забросав гнилыми фруктами? Если никто не верит, что мы такие, какие есть, на самом деле тогда кто мы?