Песок и пепел - стр. 48

Смысл в его суждении имелся. К тому же, вряд ли на каждом перегоне между деревнями будет караулить банда, а значит, пока нет нужды в хорошо вооруженных попутчиках.

Пленных грузят на телегу и в сопровождении двух графских бойцов верхами да двух предоставленных старостой впридачу к телеге добровольцев отправляют в Норос, в распоряжение прокуратора Сентеры. Похоже, граф потерял к ним интерес. Киртан, глядя телеге вслед, замечает, что если конвоиры поторопятся, то догонят торговый караван. До Нороса они доберутся хорошо если послезавтра к ночи. Местные вернутся обратно, а люди графа присоединятся к нам в Мелате — они прибудут туда другой дорогой.

Мы же остаемся в селе на ночь. То-то будет шороху у местных, которые обычно лишь смотрят вслед проносящимся всадникам и повозкам.

Я предполагал, что вечер закончится просто. Рана барона не была серьезной и особых неудобств не доставляла — особенно если не шевелиться. Поэтому, раз уж решено было остановиться в Трех Соснах, спорить с лекарем и возражать против «постельного режима» барон не стал. Уж не знаю, успел бы он меня загонять — раз уж Хонкир соблюдал тот же режим в соседней комнате — но вскоре пришла маркиза, и Фогерен одним движением глаз выпроводил меня за дверь. Киртан, успевший привести в порядок и свою амуницию, и напарника, и даже мою, дремал. Пусть. Ему ночью не спать. Я же бодрствую у двери — все равно третьего топчана в комнате нет, если уж на то пошло.

Дверь закрыта плотно, но все же слышно, что эти двое о чем-то разговаривают. Жаль, не разобрать, о чем. Но то, что это не воркование влюбленных, сомневаться не приходится. Пытаясь отвлечься, подхожу к окну. Надо же. Фонари зажигают. В Серых Мхах я фонарей не видел вовсе, даже на постоялом дворе. Тут, что же, ночью выходить не боятся?

Впрочем, еще далеко не ночь. Вон, на половине, где укрылось семейство хозяина дома, еще слышны какие-то приглушенные звуки. Вдруг явственно лязгает засов на входной двери. Кто-то пришел. Слышен голос хозяина. Еще какие-то голоса. Замечаю, как шевельнулась под одеялом рука Хонкира — я-то знаю, что там у него револьвер — и открыл глаза вроде бы дремавший Киртан.

Открывается дверь, и на пороге возникает граф Урмарен.

— Барон у себя?

— Да, ваша светлость, но у него дама, — отвечаю я, явственно ощущая, как напряжены мои сослуживцы на своих топчанах.

— Ничего страшного, — одними краешками губ улыбается Урмарен, — я, собственно, хотел поговорить с вами, Таннер.

— О чем, ваша светлость? — на моем лице, должно быть, возникает совсем уж неописуемое изумление, ибо улыбка графа принимает менее зловещий вид.