Песочные часы - стр. 32
Губы коснулись шеи, заставив вздрогнуть.
– Зеленоглазка, вода остынет, – хрипло напомнил хозяин и провел языком за ухом. – Какая же ты сладкая! – выдохнул он, с трудом оторвавшись.
– Я не хочу! – отчаянно заерзала, извиваясь ужом.
Страх дрожью разошелся по позвоночнику. Мнилось, норн не выдержит, прижмет к стене и возьмет стоя – такими темными стали его глаза. Он без всякого стыда стиснул нижние полукружия и прижался непозволительно тесно.
– Ладно, так и быть, понежишься в теплой водичке одна. В нее влили специальный успокоительный состав.
Норн отпустил, но я и не думала двигаться с места, глядя на него со смесью страха и негодования.
– Хорошо, – вздохнул хозяин, – тебя ведь вымыли? – Кивнула. – Тогда просто ополосни нужные места. Такое ароматное масло пропадает, Лей, в Кеваретакого нет, – искушал он, не сводя взгляда с губ. – Дорогое, стоит почти столько же, сколько и ты. Неужели не хочешь даже понюхать?
Воспользовавшись минутной потерей бдительности, норн попытался поцеловать в губы. Пытаясь увернуться, потеряла равновесие и очутилась во власти мучителя. Игры закончились, пути к отступлению оказались отрезаны.
Виконт перенес на кровать и начал с поцелуев, дразнящих, то легких, то требовательных. Он покрыл ими все открытые участки тела, а затем проник языком в рот. Как же противно! И не выплюнешь, не отобьешься. Норн такой тяжелый, с каждой минутой дышит все чаще. Ванна благополучно остывала, а пальцы хозяина раздевали. Медленно, перемещаясь все выше, они оголяли кожу. Нетерпеливые губы тут же осваивали новые территории. Пыталась дать коленом в пах, но норн навалился, не позволил, будто издеваясь, провел языком по внутренней стороне бедра. Обмерла, испугавшись, что он прямо сейчас возьмет меня. Воспользовавшись моим замешательством, хозяин стянул платье и отбросил на пол. Я осталась в красном кружеве белья.
– Какая же ты сладенькая! – сипло повторил виконт и взялся губами за кружево, чтобы оголить сосок.
То же самое он продел со вторым, превратив раздевание в порочную игру.
Грудь тут же покрылась мурашками. Наплевав на араргские правила, вернула белье на место. Я не шлюха, я не стану!
Хозяин обещающе улыбнулся и на время оставил в покое. Придерживая весом своего тела, он торопливо освободился от рубашки и снова приник ко мне. Губы требовательно терзали рот, руки стянули бюстье и накрыли грудь. Они гладили, мяли, пощипывали, потом и вовсе зачем-то начали перекатывать между пальцами соски. Наверное, подобное нравилось норну, только я испытывала лишь стойкое чувство омерзения. Разумеется, пыталась избавиться от бесстыжих прикосновений. В ответ хозяин прижал запястья к простыне и приник губами к груди. Они оказались куда требовательнее рук.