Песня Свон - стр. 46
– Извините, капитан, – сказал он, прерывая объяснение насчет герметизации и системы очистки воздуха. – Ребята, позвольте мне представить вам того, кто на самом деле не нуждается в этом: полковник Джеймс Барнет Маклин.
Полковник, чеканя шаг, шел по центральному проходу, а аудитория аплодировала. Он занял место позади подиума, под американским флагом и флагом «Земляного дома», и оглядел аудиторию. Аплодисменты не смолкали: человек средних лет в камуфляжной военной куртке встал, за ним его жена одетая так же, потом встали все и аплодировали. Маклин дал им поаплодировать еще пятнадцать секунд, поблагодарил их и попросил сесть.
Позади полковника сел капитан Уорнер, «Медвежонок», крепкий мужчина, в прошлом «зеленый берет», потерявший левый глаз от взрыва гранаты в Судане и теперь на его месте носивший черную повязку. Рядом с ним сел Шорр. Маклин стоял, собирался с мыслями; он произносил приветственную речь перед каждой партией новоприбывших в «Земляной дом», объяснял насколько это безопасное место и что после вторжения русских оно будет последней американской крепостью. После этого полковник отвечал на вопросы, пожимал руки и давал автографы. За это и платили ему братья Осли.
Он поглядел им в глаза. Они привыкли к мягкой, чистой постели, ароматной ванне и ростбифу воскресным утром. Трутни, подумал он. Они жили, чтобы пить, жрать и срать, и полагали, будто знают все про свободу, закон и мужество, но им было неизвестно главное в этих вещах. Маклин окинул взглядом их лица и не увидел в них ничего, кроме мягкости и слабости. Это были люди, которые думали(!), что жертвуют женами, мужьями, детишками, домами и всем, чем владели ради того, чтобы держать подальше от наших берегов русское дерьмо, но в действительности они не жертвовали ничем, потому что были слабы духом, а их мозги сгнили от некачественной умственной пищи. И вот они здесь, как и все другие ждут, что он расскажет им, какие они истинные патриоты.
Маклину хотелось сказать им, чтобы они бежали подальше от «Земляного дома», что это убежище спроектировано некачественно и что им, слабовольным неудачникам, надо отправляться по домам и трястись в своих подвалах. «Господи Иисусе! – подумал он. – Какого черта я здесь делаю?»
Затем внутренний голос ожег его, как бичом: Дисциплина и контроль! Возьми себя в руки!
Это был голос Солдата-Тени, всегда сопровождавшего его. Маклин на секунду закрыл глаза. Когда он открыл их, то взгляд его упал на худого, хрупкого на вид мальчика, сидевшего во втором ряду между отцом и матерью. Хороший ветер сдует этого мальчишку с высот на землю, решил он, но помедлил, вглядываясь в бледно-серые глаза мальчика. Ему подумалось, что он кое-что узнает в этих глазах – решительность, сметливость, волю. Это напомнило полковнику его самого на фотографиях, сделанных, когда он был ровесником этому мальчишке, жирным неуклюжим жлобом, которого отец, капитан ВВС, лупил при каждом удобном случае.