Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга - стр. 9
– Какие доверчивые люди. Ладно еще кровавая, – сказал Сардан, – но чтобы принцесса…
– Кажется, у нас лодка перегружена, – обиделась Ашаяти. – Слишком много людей, надо бы кое-кого за борт выкинуть. С камнем на шее, желательно.
– Ой, простите великодушно, Ваше Величество! Простите глупую дерзость поганому оборванцу! Угрожать кровавой расправой беззащитным людям – это ведь так по-королевски! У тебя уже, кстати, весь лоб посинел от этой короны.
Ашаяти сняла корону и потерла макушку.
– Тяжелая работа – быть прекрасной принцессой, – пожаловалась она.
– Не надорвись, – согласился Сардан.
Ночью в сияющем озере звезд поплыли луны. Маленькая Руни скользила над горными хребтами и бросала красноватые отблески на листву. Вскоре лес расступился, и река потекла по бескрайней равнине. Повсюду, до самого горизонта, гнулась волнами от легкого ветерка высоченная, больше человека ростом, слоновая трава, и сероватые ее колоски плескались в лунном свете серебряным морем. Кое-где сквозь траву пробивались тощие, голые деревца, а далеко на горизонте виднелись заросшие тучами силуэты скал. Заросли тамана вдоль берега тянулись к бортам лодки.
Вспыхивали и медленно гасли цветные крапинки светлячков.
Только через несколько дней лодка проплыла мимо первой рыбацкой деревушки. Многоэтажные, похожие на пагоды, дома на сваях далеко вдавались в широкую реку, нависали над ней невысокими башенками, а у воды с удочками сидели рыбаки, жевали бетель. Дальше за деревней встретили крошечный плот – всего на одного человека. Мужчина в длинной юбке ковырял дно реки веслом, а ногой помогал себе грести.
Ближе к вечеру попалась еще одна деревня, а на следующий день третья – эта и вовсе перегородила течение, и сампану со сложенной мачтой пришлось пробираться под сваями.
– Как же здесь большие корабли проплывают? – спросил Сардан.
– Говорят, ходят другими притоками, – перевел Джэйгэ слова одного из матросов.
Пейзаж изменился лишь много дней спустя. Холмы подступили к реке, а вместо высокой травы повсюду теперь росли суховатые кусты и невысокие деревца. На пологих склонах видны были запустелые селения, а внизу – остатки какой-то древней дороги, заросшей кустами и травой. Деревенские дома выглядели покинутыми, косились в разные стороны, ветер и время не жалели их крыши и стены, зато всюду встречались высокие, этажей по шесть-семь, храмы. Потрепанные пагоды щетинились торчащими балками, просвечивали острыми дырами, но окружены были строительными лесами, лесенками, канатами, по которым ползали люди в юбках, грохотали молотками, пилили, шумели как могли. Слоны таскали огромные бревна, глухо топали на всю равнину. Но стоило грохоту затихнуть за склоном очередного холма, как среди кустов и травы вновь вырастала полуразвалившимися домиками сонная, как будто совсем безлюдная деревушка, с битыми крышами и пустыми птичниками.