Песня любви Хрустального Паука. Часть I. Книги Севера - стр. 39

– Город уже, наверное, недалеко, – сказала ушедшая немного вперед Ашаяти.

Сардан кивнул, но всё же решил перейти реку – в том месте она походила на широко разлившийся ручеек. Он подумал, что кто-нибудь в лесном селении подскажет дорогу, но едва музыкант сделал пару шагов по воде, как остановился и попятился – из ближайшей к нему землянки вылезла черная рука, медленно вытянулась метра на три в высоту и упала на землю. Потом появилась вторая рука – такая же длинная, но при этом тонкая, как у обычного человека. Из дома неспешно выбралось вытянутое черное тело с дергающейся, как у птицы, головой. Лица на этой голове не было – ни глаз, ни носа, ничего.

Сардан поспешил прочь, следом за припустившей Ашаяти. Прошагав неуверенно метров пятьдесят, они побежали со всех ног и остановились только когда кончились силы.

– Мне теперь этот кошмар каждый день сниться будет, – пожаловался Сардан и, пытаясь отдышаться, склонился над землей.

– Бедненький какой, – сказала Ашаяти. – Мне сегодня всю ночь твоя физиономия снилась, и я не жалуюсь.

– И почему же ты не жалуешься, интересно узнать? Что моя физиономия такого хорошего тебе делала в том сне?

– Хотя бы молчала.

Музыкант развел руками и невольно оглянулся.

Тихий, убаюкивающий шелест сияющего под солнцем леса, скрывавшего в тенях своих неведомые опасности, настораживал докучливым однообразием.

К сумеркам стало понятно, что до города сегодня не дойти. Шаман обманул, и оставалось лишь догадываться, какие цели этим преследовал. Но хуже всего было снова ночевать в этом загадочном лесу – теперь еще и без защиты стен пещеры.

Ашаяти разделила пополам наворованные непонятно где сухари, которые носила в маленьком кожаном мешочке на поясе, а на следующий день, когда солнце коснулось горизонта и готовилось вынырнуть на небосводе, они двинулись в путь и к полудню добрались до города.

Скорым шагом шел взволнованный Устыыр сквозь бесконечную степь, где ни краев, ни времени, ни истории, ни мира – лишь море пахучей травы, цветов и вечное небо. Устыыр шел за колеей, прорезанной в земле колесами неизвестной повозки, поглядывал мельком на следы ног человеческих и не человеческих. Он так спешил, что отцепил от пояса разбитый бубен, чтобы не стучал по бедрам. Степь звенела болтающимися на шубе медными и серебряными привесками – и молчала…

Устыыр вздрогнул и обернулся.

Он почувствовал чей-то взгляд. Но вокруг, на многие и многие кес вокруг не было никого, разве что кроме змей в траве и свирепых диких зайцев ооютских степей. И двух каарзымов, самостоятельно следовавших за человеком, но они так часто отвлекались пожевать траву, что потихоньку отставали. Шаман прошел еще несколько шагов и наконец сообразил посмотреть в небо. Несколько птиц висело в безоблачной синеве.