Песня цветов аконита - стр. 23
– А надо? Чем сдерживать свой огонь и от врагов, и от друзей, не лучше ли дать ему выйти наружу? Ведь и у тхай горячая кровь, горячей, чем в сууру – те льстивы и текут, как ручей…
Она побарабанила пальцами по обивке. Сверкнуло кольцо с хризолитом – крошечный, острый кусочек солнца. Она понимала, почему отвернулся и перебирает листки наставник. Он не хочет выдать себя: в очередной раз Хали показала, что в ней течет варварская кровь. А учитель любит ее, как можно любить стоящую выше девочку – полукровку. Что с того, что ей уже почти 15? Для него она долго будет ребенком. А для отца давно перестала им быть.
– В горы хочу, – выдохнула она. – Помнишь цветы – колючие стебли, а сами синие? Там такие растут, много… И реки там быстрые… помню… с матерью были…
– Четыре года вам было, госпожа, – напомнил учитель.
– Помню… Все равно помню… Холодная вода по камешкам… а возле Дома-на-реке вода глубокая… – она встала, прошлась по комнате.
– Иди, мой учитель, – поблагодарила поклоном – коротким, однако почтительным. – Кончен урок…
Он поклонился и вышел – бесшумно. Среди тхай многие двигались так. Не вкрадчиво, как суру-лэ, и не размашисто, как синну, не робко, как Береговой народ.
Почти сразу вошла Амарэ. Годом младше, только что взятая во дворец и сразу отмеченная Хали. Понимали – если и дальше будет она по душе госпоже, станет в ряду самых доверенных дам. Подругами они не были – Хали вообще не знала подруг. Но Амарэ не мешала ей никогда – и никогда не сердила. Спокойная, словно ель, была эта уже по-взрослому красивая девушка. Отец ее, главный распорядитель Дворца-Раковины, понимал и гордился – не только его званием держится дочь возле Желтого цветка тхай. Сама достойна.
– Что принесла?
– Рисунки, – Амарэ положила на столик на удобные для чтения части разрезанный свиток. Пожелтевшая бумага, но краски яркие.
Такие редкости служанкам не доверяют – разве что самым опытным.
– Красиво…
Давно умер художник, а белые цапли взлетают над озером, и ветер колышет невесомые ветви. И по тропинке в горах идет одинокий путник, идет, лица не видно – да и не нужно оно. Сразу видно – и душою он одинок, а в глаза смотреть одиноким нельзя. Твои такими же станут, чужая тоска в них перейдет.
«В области Хиё много обычаев, отличных от наших. Провинциалы юга часто заплетают волосы в косу, как принято у жителей Шавы. И это неудивительно – многие предки шаваров переплывали пролив и селились на южной оконечности Тайё-Хээт – Земель Солнечной Птицы. У них грубоватая, малопонятная речь, в которой много слов языка южан. Согласные они произносят несколько в нос. Любят одежды красного и бурого цвета, украшают тело и лицо татуировками и более смуглокожи, чем люди Тхай-Эт. Особенно это видно в провинции Сой, тогда как ближе к Эйя почти не заметно.