Песни созвездия Гончих Псов - стр. 11
– В Белоборск!
– Там… Это… – попробовал его предупредить тот.
– Знаю, – махнул рукой Юлий Иванович, – зарплата. Все равно гони! Будем исправлять недочеты прошлого руководства. Бороться за производительность труда.
– Бороться?! – не понял Егор. – С кем бороться?!
– Со всеми!
– Пока доберемся, всех не будет. Нам ехать минут тридцать, а зарплату два часа назад выдали. Они нас даже в лицо не узнают.
– Езжай! – подпихнул в спину машиниста преданный Жора.
За неимением другой директивы Карманов щелкнул необходимыми тумблерами и крутанул массивную ручку, принуждая тягач к движению. Семитонное двигательное средство тяжело лязгнуло тормозами и неторопливо устремилось по рельсам в тайгу.
По обе стороны узкоколейки потянулись колоннады корабельных сосен. Над их верхушками переливался ультрамарин полуденного неба. Иногда из таежной чащи на проезжающий локомотив близоруко таращились зайцы размером с добрую сторожевую собаку. Среди лесорубов существовало устойчивое суеверие, будто бродит где-то в районе Белоборска заяц-оборотень.
– Видели его, господин директор, – клялся Сашка Манукян, – много раз видели по весне. Он днем заяц, а ночью человек. И силищи в нем, как в отбойном молотке. Селиванова Юлька от него понесла. Ее муж Борька на работу ушел, но потом вернулся. А вечером еще раз вернулся. Юлька ему: «Чего лазишь туда-сюда, ненасытный?» А он: «Ты о чем, подруга? Я на складе троса грузил весь день. Ни на секунду не отлучался». А она удивляется: «Так что, я сама себе ребеночка полдня долбила, алкоголик?» Вот такой он, заяц-оборотень.
– Чушь собачья! – ответил тогда директор Сашке. – Нет в науке этому подтверждения.
– Чего так долго? – наконец отвлекся он от созерцания ландшафтов.
– Едем как едем, – ответил машинист, – считай, двадцать семь кило по полотну. Вкруголя катим. Напрямую, пехом, пять кило получается.
– Почему вкруголя?
– Вырубки везде. Там сосну покосили, здесь покосили, вот и двадцать семь кило получилось. Сейчас за Машковой поляной – основная вырубка.
– Не понял.
– Чего тут понимать?! Сначала всех сажали в Усть-Куломский лагерь. Они лес валили. Потом «штрафбатников» – в Белоборскую зону. Военные стали валить. Машковая поляна последняя. «Зека» туда сажали. «Зека» лес валить стал. Потом по амнистии, в связи со сменой политического режима, лагеря закрыли, а кто сидел, там и остался. Привыкли.
– Все равно непонятно, почему напрямую дорогу построить было нельзя, – плотнее запахнулся в бушлат директор.
На подъезде к Белоборску, сразу за мостом через реку, железнодорожное полотно перегораживало тело лежащего гражданина в заляпанном мазутом комбинезоне.