Песнь Сюзанны - стр. 18
Эдди уже собрался спросить у Хенчека, а что, по мнению старика, должно произойти, но не успел и рта раскрыть, как отвес начал раскачиваться из стороны в сторону, по малой дуге.
– Я его не раскачиваю, – вырвалось у Эдди. – Во всяком случае, думаю, что не раскачиваю. Должно быть, ветер.
– Думаю, что ветер здесь ни при чем, – возразил Каллагэн. – Никаких порывов нет…
– Тихо! – воскликнул Кантаб и так зыркнул на Каллагэна, что священник умолк.
Эдди стоял перед пещерой, от горы разбегались русла пересохших рек, а дальше перед ним расстилалась практически вся Калья Брин Стерджис. Далеко-далеко сине-серой громадой стоял лес, через который они пришли сюда, последнее свидетельство существования Срединного мира, куда они уже не могли вернуться. Ветер дул, но в одну сторону, поднимая волосы со лба. И внезапно он услышал гудение.
Да только не слышал его. Гудело в руке с обмотанными цепочкой пальцами, которую он поднял на уровень глаз. Но главное – в голове.
А на другом конце цепочки, примерно на высоте правого колена Эдди, отвес набирал скорость, дуга раскачивания все увеличивалась и увеличивалась. И вот еще какую странность заметил Эдди: на самой верхней точке отвес становился тяжелее. То есть по мере раскачивания возрастала центробежная сила.
Дуга удлинялась, отвес раскачивался быстрее, цепочка сильнее тащила за собой руку. А потом…
– Эдди! – воскликнул Джейк, в голосе слышались тревога и радость. – Ты видишь?
Конечно же, он видел. Теперь, на конце дуги, отвес словно окутывала дымка. И давление на руку, определяемое массой отвеса, в этот момент значительно возрастало. Ему уже приходилось поддерживать правую руку левой, чтобы цепочку не вырвало, а тело начало раскачиваться в такт движениям отвеса. Эдди внезапно вспомнил, где находится: на краю пропасти глубиной в добрые семьсот футов. И эта «игрушка», если ее не остановить, вскорости могла забросить его за край. Он уже сомневался, что ему удастся освободить руку от цепочки.
Отвес пошел вправо, набирая вес по мере подъема к высшей точке. Эта деревяшка, которую он с такой легкостью достал из коффа, теперь весила шестьдесят, восемьдесят, а то и сто фунтов. Когда отвес на мгновение замер в высшей точке, где центробежная сила сравнивалась с силой тяжести, Эдди вдруг осознал, что может видеть сквозь него Восточную дорогу, не только ясно, но и довольно близко: отвес Бранни превратился в увеличительное стекло. Потом он пошел вниз, набирая скорость, слишком тяжелый. А когда вновь начал подъем, по левому сегменту дуги…
– Хорошо, я все понял! – закричал Эдди. – Забери его, Хенчек. По крайней мере останови!