Песнь Сорокопута. Да здравствует принц! - стр. 32

Мужчина даже не взглянул в нашу сторону – хмуро осмотрел бар и ринулся к туалету, решив, по всей видимости, что я заскочил туда. Я выдохнул, и это не осталось без внимания чистокровного, – он усмехнулся и похлопал меня по плечу. Тут же я выпрямился и с силой скинул его руку.

– Ка-акие мы злые, – весело протянул он: наверное, я смотрел очень враждебно.

Если бы я мог убивать взглядом, то от него бы уже мокрого места не осталось.

Очутившись на улице, я первым делом спросил:

– Что тебе надо?

– Меня зовут Люмьер Уолдин, хотя уверен, что ты знаешь. – Он улыбнулся шире и опять небрежно притянул меня за шарф, как собачонку на поводке. – Идём, нам надо отсюда уходить, пока тебя не поймали.

– Зачем тебе это? – Я весь ощетинился и выдернул шарф из его рук.

– Предлагаешь бросить тебя? – удивился Люмьер.

– Я бы и сам справился. – Недолго думая, я круто развернулся и пошёл в противоположном направлении.

Лавируя между людьми, я хотел оторваться от чистокровного. Что, черт возьми, ему надо от меня? Я шёл, паникуя, желая только одного – вернуться в квартиру и рассказать о случившемся Скэриэлу.

– Ну да, конечно, – донеслось позади.

К моему удивлению, Уолдин следовал за мной.

– Что тебе надо? – повторил я, не останавливаясь.

Люмьер поравнялся со мной: руки в карманах, куртка расстёгнута, обнажив бледное горло, из-под шапки выбился светлый локон. Я почувствовал мимолётный порыв предупредить его о волосах.

– Я ищу Скэриэла, – буднично заявил он, и, к моему облегчению, поправил шапку.

Я мысленно взвыл. Доживу ли я до момента, когда будут искать только меня без привязки к Скэриэлу?

– Не знаю, где он.

Люмьер опустил руку мне на плечо, но я грубо скинул её.

– Не трогай меня.

– Джером, это серьёзно.

Очередной самовлюблённый кретин, ничего более. Выпендривается своим статусом и считает, что раз он чистокровный, то я обязан его слушать.

– Отвали, – бросил я, не дав ему и слова вставить: – Мы в Запретных землях. Это моя территория. – И добавил тише, оглядываясь на прохожих: – Вали в свой центр, пока не получил.

Но Люмьер не отставал.

– Ты со всеми такой грозный, или это только мне так повезло?

Он улыбался – я чуть не влепил ему затрещину, – и говорил со мной как с трудным ребёнком, к которому, как он считал, знает подход. А во мне кипела ярость, и с каждым его «добрым» и «участливым» взглядом я ненавидел этого чистокровного всё больше.

– Да пошёл ты. – Развернувшись, я перешёл на быстрый шаг.

Бесило то, что Люмьер смотрел на меня не так, как другие чистокровные. Дружелюбно? Приветливо? Я скривился, как будто проглотил лимонную дольку.