Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц - стр. 15
И он сунул мне в руки несколько выцветших фотографий. На них была моя тоже уже покойная бабушка. Наверное, это фотографии с занятия по игре на сямисэне. Бабушка – с красиво уложенными волосами, в кимоно – улыбалась, а вокруг нее сидели на коленях, как положено, несколько мужчин. На другой фотографии был какой-то летний праздник. Среди весело танцующих вокруг старинной башни людей в юкатах[10] была запечатлена улыбающаяся бабушка.
У меня после нее ничего не осталось. Когда она умерла, мать выкинула все ее вещи. Ценности – тканное вручную дорогое кимоно осима-цумуги, кольцо с аметистом – все еще должны были лежать у матери в шкафу, но все остальное – повседневные вещи, альбомы – она выбросила без остатка. Поэтому я решила считать своим наследством этот заброшенный дом, на который не нашлось покупателя. Я вспомнила, что уже кое-что рассказывала об этом Муранаке, когда он помогал мне переставлять мебель.
– И ты специально для меня их искал? А уж вот это…
На одной фотографии на коленях у бабушки сидела маленькая девочка. Эта девочка с прической каре, с поджатыми губами и неприветливым видом – явно я в детстве.
– Это ведь ты, да? – мой гость счастливо засмеялся, будто мальчишка, нашедший сокровище. – Когда я увидел эту фотографию, решил непременно отдать тебе.
– Вот это да! Спасибо, это очень приятно!
Мать выбросила даже портрет бабушки, который изготовили для поминок. Я допытывалась у нее о причинах этого поступка, но она отлупила меня – мол, нечего вмешиваться. Мать ненавидела себя – внебрачного ребенка, и ненавидела бабушку, которая ее родила, не выйдя замуж.
«Я выросла с убеждением, что надо родить законного ребенка и законно его растить, – всегда говорила мать, когда напивалась. – Но яблочко от яблоньки недалеко падает – я и тебя, незаконную, так же родила».
– Я очень любила бабушку, – сказала я Муранаке, невольно прижав фотографии к груди. – Угостить, правда, могу только чаем. Зайдешь?
Мужчина выглядел удивленным, но потом, почесав щеку, сказал:
– А давай поедим мороженое.
– Давай. Заходи.
После этого мы сидели вместе на веранде и грызли мороженое, которое он принес. Я держала в одной руке арбузный лед и рассматривала подаренные фотографии.
– Вот тут, с правого краю, с кислой миной сидит мой дед, – пояснил Муранака, зачерпывая деревянной ложечкой мороженое «Белый медведь» из баночки. На фото был простодушного вида мужчина, чем-то и вправду напоминавший Муранаку.
– Выглядит серьезно.
– Не знаю, можно ли назвать серьезным такого бабника, как он. Он и на занятия-то ходить начал, чтобы поухаживать за твоей бабушкой, но, говорят, учился усерднее остальных. В конце концов даже стал известным исполнителем на сямисэне!