Песнь о Трое - стр. 5

Я долго наблюдал, как подо мной, в городе, снуют туда-сюда люди, потом перевел взгляд вдаль, к зеленым равнинам, где драгоценные кони царя Лаомедонта вытягивали длинные шеи, толкаясь и выхватывая друг у друга траву. Но зрелище это лишь разбередило рану. Я обратил взор на запад, где лежал остров Тенед: над портовой деревушкой у Сигейского мыса клубился черный дым от горящих для обогрева жаровен. Дальше к северу синие воды Геллеспонта притворялись небом; серел изгиб песчаной косы между устьями Скамандра и Симоиса – рек, которые орошали Троаду, питая урожаи пшеницы и ячменя, колосящиеся на ветру, шепчущем свою вечную песню.

В конце концов ветер прогнал меня с парапета в огромный внутренний двор, расстилавшийся перед входом в дворцовые покои, и там я ждал, пока мальчик-слуга приведет колесницу.

– Вниз, в город, – сказал я вознице. – Дай лошадям волю, пусть сами бегут.

Главная дорога спускалась от внутренней крепости и примыкала к извилистой аллее, которая опоясывала изнутри городские стены. Стены, построенные Посейдоном. На перекрестке этих двух дорог стояли одни из трех ворот Трои, Скейские. Я не помню, чтобы они когда-нибудь закрывались; говорят, это случалось только во время войн, но нет на свете такого народа, который мог бы пойти войной на Трою.

Высота Скейских ворот – двадцать локтей, и сделаны они из огромных бревен, скрепленных вместе бронзовыми гвоздями и пластинами. Они были слишком тяжелыми, чтобы висеть на петлях, даже самых больших из тех, которые способен выковать человек. Вместо этого они открывались по принципу, изобретенному, как говорят, лучником Аполлоном, когда тот грелся на солнце, созерцая тяжкий труд Посейдона. Низ цельного полотнища ворот покоился на огромном круглом валуне, положенном в глубокую изогнутую канаву и опутанном массивными бронзовыми цепями. Если ворота нужно было закрыть, стадо из тридцати быков впрягалось в цепи и валун локоть за локтем полз по дну канавы.

Когда был мальчишкой, я сгорал от любопытства: хотелось увидеть это зрелище – и умолял отца впрячь быков в цепи, а он со смехом отказывался. И вот теперь я, человек сорока лет от роду, муж десяти жен и владелец пятидесяти наложниц, по-прежнему жажду увидеть, как закрываются Скейские ворота.

Через ворота была перекинута ступенчатая арка, соединяющая обе стены, поэтому караульная тропа на вершине шла, не прерываясь, по всему крепостному валу. Скейская площадь, раскинувшаяся перед воротами, всегда находилась в тени этих фантастических, воздвигнутых богом стен. Они возвышались на тридцать локтей, гладкие и ровные, блестевшие на солнце, когда оно освещало их своими лучами.