Песнь Давида - стр. 43

Амелия замолчала и замерла в ожидании, наверное, думая, что я начну спорить. Когда я не сказал ни слова, она продолжила:

– Раньше я занималась танцами и гимнастикой. Делала прыжки и пируэты. Я все могла, и мне не нужен был пилон. Когда-то я без проблем ходила по улице, бегала с друзьями и жила без трости. Но теперь это невозможно. Пилон значит, что я по-прежнему могу танцевать. Мне не нужно зрение, чтобы выступать в той клетке. Если это значит, что я не старомодная, будь по сему. Это крошечная частичка мечты, которой мне пришлось пожертвовать. Но лучше уж частичка мечты, чем вовсе никакой мечты.

Вот черт. Что ж, это логично. Я снова закивал, но на этот раз все же выдавил:

– Ладно, Милли. С этим я уж точно не могу поспорить.

– Так теперь я Милли?

– Ну, мы уже выяснили, что ты девушка не старых нравов, – подразнил я, и ее смех снова раскатился по тихой улице, словно далекий звон церковных колоколов. – Имя Амелия подходит для аристократки, а Милли более приземленное. Девушке по имени Милли не стыдно дружить с парнем по имени Таг.