Песнь ангела - стр. 58
Я взглянул на лист бумаги, лежащий перед ним. Аккуратными колонками он был поделен на две части:
Пока я читал этот список, из-за дверей послышался хриплый кашель. Питер взглянул на часы. Амалия застонала и схватилась за дверную ручку.
– Не мешай! – приказал Питер и наклонил голову.
Когда кашель прекратился, он посмотрел на часы. Записал:
«Кашель (хриплый): 20:34 (продолжался 24 секунды)».
– Мы идем туда. – Амалия схватила два куска черного шелка из кучки таких же кусков, лежащих на столе.
Внезапно летаргический Питер куда-то пропал, и его место занял рыцарь, который вдруг вскочил на ноги и схватил меня за запястье.
– Нет, – сказал он, потрясенный. – Только не он!
– Я разрешаю, – сказала Амалия.
Питер с изумлением посмотрел на нее. Потом притянул меня ближе к себе, так что я смог почувствовать его дыхание – от него воняло кислым вином.
– Она не позволит ему, – прошептал он.
Амалия топнула здоровой ногой.
– Мы идем туда, – повторила она.
Старик притянул меня к себе еще ближе. Я попытался вырваться, но хватка его была слишком крепкой.
– Не ходи туда, – прошипел он мне на ухо.
Амалия схватила меня за другое запястье:
– Не слушай его. Отец будет доволен.
– Доволен! – повторил Питер. – Доволен тем, что ты разрушаешь эксперимент? Как тогда сможет выздороветь фрау Дуфт? Скажите мне, фройляйн Дуфт!
И пока они выворачивали мне руки, я вертел головой, переводя взгляд с его ужимок на сердитое лицо девочки.
– Пни его, – прошептала она.
Я так и сделал. Пнул его в щиколотку, он взвизгнул и выпустил мою руку. И запрыгал на одной ноге, растирая ступню. Раскаяние охватило меня, я уже готов был броситься помогать ему растирать ногу, но Амалия распахнула дверь и втолкнула меня внутрь.
– Я иду за господином Дуфтом! – завопил Питер.
Но Амалия захлопнула дверь, и мы остались одни в темной комнате.
Правда, не совсем одни – в ней был кто-то еще. Женщина – я распознал это очень быстро. Она непрерывно кашляла и, задыхаясь, с хрипом вдыхала воздух, наполняя им себя, а потом как будто кто-то протыкал ее, и воздух выходил из ее легких. На столе горела тонкая свеча, но за пределами ее слабого ореола мои глаза ничего не могли разглядеть. Звуки дома Дуфтов сюда совсем не доносились. Я не слышал ни звяканья, ни шепота стен, ни звуков города и ночного ветра снаружи.
Я вздрогнул, когда Амалия обвязала мое лицо куском шелка. Он пах углем.
– Все в порядке, – сказала она. – Мы должны носить их, чтобы не заболеть. Если будешь дышать одним воздухом с больным, заболеешь сам. Мама больна.
Так, значит, это фрау Дуфт была в дальнем конце комнаты. Я испугался и был очень рад, когда Амалия взяла меня за руку. Ее ладонь была самой мягкой из всех ладоней, которых я когда-либо касался. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел громадную кровать. На ней было столько подушек и одеял, что если бы я не слышал дыхания, то не смог бы с точностью сказать, один человек лежит на этой кровати или пять. Горевшая у нас за спиной свеча отбрасывала на стену наши с Амалией огромные тени. Я крепко держал ее за руку.