Песики&Детектив - стр. 27

– По нынешним временам и я жених, – пробурчал Рыков и кивнул: – Даже Платон, а он старше меня на пять лет…

Плещеев занервничал.

– Не будем отвлекаться, – продолжал Крымов. – О Павле у нее остались только воспоминания. А ей уже исполнилось восемнадцать, еще пара лет и, по меркам девятнадцатого века, – старая дева. Так или иначе, она ответила взаимностью графу, который, разумеется, собирался жениться на юной красавице при первой возможности. Судя по семейным письмам, выставленным в экспозиции, и фотографиям с Елисейских Полей, это случилось, когда они отправились в Париж. Граф знал, куда надо везти девушку. Там они и обручились. Свадьбу решили сыграть после возвращения. А когда приехали, обнаружили в доме молодого офицера – Павел Дмитриевич вернулся. Он и учебу закончил, и в обеих Америках успел побывать. Потянуло домой – на месяцок, прежде чем отправиться в Константинополь, потом в Китай и Японию. И, конечно, он тотчас влюбился в юную красавицу. Но она уже принадлежала его отцу. Хотя чувства к молодому графу у нее тоже остались, а возможно, вспыхнули с новой силой. В один из вечеров Павел Оводов ворвался в комнату Марии, которая металась по своим покоям, не зная, как ей быть, и взял ее буквально силой.

– Откуда вы это знаете? – подозрительно спросил Платон Платонович. – Опасное обвинение, детектив!

Крымов вопросительно посмотрел на Рыкова.

– Вы понимаете, о чем я?

– Так это о нем рассказывал Митрофан Пантелеевич? – вскинул брови краевед-кошатник. – Красные шторы? Вы уверены?

– Именно – красные шторы, – кивнул Андрей.

– О чем знаете вы оба и не знаю я? – возмутился Плещеев.

– Платон Платонович, скоро вы все узнаете, – успокоил его Крымов. – Разумеется, Петр Семенович, это был молодой граф. Чего бы ей метаться, если должен был прийти старый граф, как мы его называем? Они и так жили вместе. И вспомните ее слова: «Прошу тебя, нет! Я так не могу!» – И слова мужчины: «Сможешь, никуда не денешься!» Так мог сказать только тот, кто ждал давно и терпеть более не мог. Человек бешеных страстей, каким и был Павел Оводов. Он получил то, что хотел. И с этой ночи весь дом обезумел. Дмитрий Иванович заказал портрет Марии; написанный очень круто, насколько я могу судить, он выдавал всю ту мятежность, что охватила душу несчастной Черкасовой. Павел Дмитриевич, едва они оставались наедине, настаивал на новых встречах и близости, но Мария отказывала ему. Во время одной из таких сцен молодой граф буквально обезумел, он требовал, чтобы она уехала с ним. Тут и застал их Дмитрий Иванович. Он ворвался в покои невесты с револьвером, но и в руке сына было оружие – кольт «Миротворец».