Песец в тропиках - стр. 5
– Ход конём, – не преминул заметить Мельдоньич.
Кстати, нас действительно пасли: у деревьев и кустов возле забора ковырялась пара садовников.
Сполоснувшись после дороги и немного перекусив, мы с Мельдоньичем вышли со стаканчиками рома на террасу виллы и, внимая мощному дыханию сверкающего внизу до горизонта тропического моря и щурясь от солнечных бликов на глади нашего бассейна, погрузились в лёгкую истому.
«Великому гуманисту» не давала покоя форма нашего бассейна и он стал допытываться, какой шахматный дебют я люблю играть больше всего. Расслабленный ромом и овеваемый бризом, меньше всего в эту минуту я хотел думать о шахматах. Мне бросилось в глаза, что под потолочной балкой нашей террасы ленточкой на ветру трепещет старая иссохшая змеиная кожа, и дабы отвязаться от Мельдоньича, я назвал ему вариант дракона в «сицилианке».
Тот фыркнул и вслух стал перебирать все возможные варианты дебюта королевского коня за белых: как нужно играть, если чёрные ответят русской партией или защитой Филидора, или защитой Гундерама, или Греко, или Дамиано, или выберут центральный контргамбит, или латышский гамбит. Дойдя до дебюта четырёх коней, он задремал…
А мне всё не давала покоя мысль: ведь если в доме есть старая, сброшенная змеёй кожа, то, значит, где-то должна быть и сама змея. От этого мне стало немного не по себе, я окликнул было одного из копошившихся у ограды садовников, но тот сделал вид, что не слышит. Я ещё больше убедился во мнении, что нас пасут.
Тогда я снова налил себе рому и толкнул в бок Мельдоньича. Тот от неожиданности чуть не свалился со стула, одарив меня недовольным осоловелым взглядом. Я показал ему на шкуру змеи под балкой и поделился своими опасениями.
– Надо вызывать Лыкича. Я тоже терпеть не могу змей. Пойдём окунёмся! – и больше не говоря ни слова, он резко поднялся и бултыхнулся в бассейн. Я последовал его примеру – вода мгновенно вернула нам бодрости.
Вечером, пока мы маялись в ожидании Минова, тот сам позвонил Мельдоньичу, сказал, что немного задерживается, и чтобы мы ужинали без него. Не успели мы переварить услышанное, как в дверь постучал незнакомый вьетнамец и пригласил нас отужинать в ресторане главного корпуса отеля. Там в просторном, убранном цветами и яркими лентами общем зале на нас двоих был зарезервирован столик. Мы заказали себе пива и рому, разных экзотических яств и под льющийся из динамиков местный мелодичный фольклор стали лениво рассматривать разношёрстную курортную публику.
В зале было людно и шумно. Неожиданно откуда ни возьмись к нам за столик подсел щуплый старикашка-вьетнамец.