Песчинка - стр. 14

– Мохин, ты еще не готов? – окликнул его Бихари, когда подошло время отъезда.

– У меня дела, я должен заниматься, – смущенно пробормотал Мохендро.

– Хорошо, я сам провожу мать, – сказал Бихари.

Мохендро был очень раздосадован.

– Слишком уж много берет на себя Бихари, – сказал он вечером Аше. – Все хочет показать, что беспокоится о матери больше, чем я.

Аннапурне пришлось остаться, но от досады и стыда она окончательно замкнулась в себе. Заметив враждебность тетки, Мохендро рассердился. Обиделась и Аша.

Раджлокхи приехала в Барашат. Сначала думали, что Бихари проводит ее в деревню и сразу же вернется, но обстоятельства сложились так, что ему пришлось остаться. В доме Раджлокхи теперь жили только две дряхлые вдовы. Со всех сторон к дому подступали джунгли и заросли бамбука, пруд затянулся зеленой ряской. Среди бела дня совсем рядом раздавался вой шакалов, и сердце Раджлокхи сжималось от страха.

– Конечно, – говорил Бихари, – это твой родной край, но про него уж никак не скажешь «прекрасней рая». Возвратимся в Калькутту, ма, не могу я оставить тебя здесь одну!

Раджлокхи действительно было не по себе, но в это время пришла Бинодини и стала успокаивать ее.

Это была та самая Бинодини, которую собирались выдать замуж сначала за Мохендро, а потом за Бихари. Наконец по воле судьбы она была выдана замуж за человека из своей деревни. Единственной особенностью этого человека была его сильно увеличенная печень. Ее непомерной тяжести бедняга не вынес и вскоре скончался.

После смерти мужа Бинодини, словно одинокий вьюнок среди джунглей, вела монотонную жизнь в унылой деревушке. И вот теперь она пришла к своей дальней родственнице, тетушке Раджлокхи. С глубоким почтением Бинодини склонилась перед ней. С этого дня она посвятила себя заботам о Раджлокхи.

И какими неустанными были эти заботы! Она не знала ни минуты покоя. А как превосходно Бинодини все делала, как замечательно готовила, умела занять разговором!

– Уже поздно, милая, – говорила Раджлокхи, – пойди поешь хоть немного.

Где там! Бинодини и не думала уходить и обмахивала веером старую женщину до тех пор, пока та не засыпала.

– Так и заболеть недолго, – говорила ей Раджлокхи.

Но Бинодини не думала о себе.

– Такие, как мы, не болеют, тетя, – отвечала она. – А ты столько времени не была у себя на родине! Чем я порадую тебя, чем услужу, как не своим вниманием!

За два дня Бихари успел стать первым человеком в деревне. Кто приходил к нему за лекарством, кто посоветоваться о судебном деле; одни надоедали ему просьбами об устройстве сына в какую-нибудь контору посолиднее, другие просили составить жалобу. Всегда веселый и сердечный, он с одинаковым удовольствием бывал и в кругу почтенных любителей карточных игр, и в шумной компании, где предпочитали пан и тари. Бихари уважали и относились к нему как к своему. Бинодини старалась, как могла, скрасить городскому юноше жизнь в непривычной для него обстановке. Возвращаясь с прогулки, Бихари всякий раз находил свою комнату чисто убранной: кто-то ставил цветы и листья в медный кувшин, а около постели оставлял стопку книг Бонкима и Динобондху Миттро. На внутренней стороне обложки женским четким почерком было написано имя Бинодини. Такое внимание отличалось от обычного деревенского гостеприимства.