Первый в списке на похищение - стр. 8
Сергей Агафонов сидел рядом с Костиком, вполуха слушал его болтовню и одновременно наблюдал за дорогой, за тротуарами, за машинами, засекал каждую мелочь, сводил вместе светлые, едва различимые на лице брови, когда ему что-то не нравилось.
– Дядя Сереж, а дядя Сереж, что бы ты сделал, если бы выиграл в лотерею триста миллионов рублей? – Костик, увидев излишне напряженное лицо Агафонова, подергал его за рукав: ему не нравилось, что сегодня охранник обращает на него меньше внимания, чем обычно.
– Купил бы «роллс-ройс», – наконец ответил Агафонов.
– А зачем «роллс-ройс»?
– Чтобы тебя катать по Москве.
– А на «вольво» нельзя?
– Можно, но на «роллс-ройсе» лучше.
– «Роллс-ройс» – дорогая машина?
– Очень.
– М-м-м, – Костик задумался, но думал он недолго, всего несколько мгновений: – А кто ездит на «роллс-ройс»? – Костик на удивление четко выговаривал трудное слово «роллс-ройс», – у моего папы такая машина есть?
– Нет.
– А у кого она есть?
– У английской королевы.
– Она на ней ездит?
– Да.
– И я буду ездить?
– Естественно. Если я выиграю в лотерею триста миллионов рублей.
– М-м-м, – Костик снова на мгновение задумался, прикинул что-то в уме. – А у тебя есть лотерейные билеты?
– Пока нет.
– А как же ты будешь выигрывать лотерею?
– В лотерею, – поправил Агафонов. – Ну-у… куплю пару, а то и три лотерейных билета со счастливыми номерами и выиграю.
– Может, мы остановимся и ты прямо сейчас купишь лотерейные билеты? – голос у Костика сделался просящим.
– Это мы с тобой, дружище, сделаем вечером, когда будем возвращаться домой. Договорились?
– А вечером будет не поздно?
– Не, не поздно.
– Ведь эти самые… ну… лотерейные ящики на ночь закрываются. Рабочий день кончается, и их замыкают, на ключ.
– Лотерейные ящики работают круглосуточно, – серьезно заявил Агафонов.
– Без перерыва на обед?
– Перерывов на обед у них не бывает. И вообще, Костик, пусть этот вопрос тебя не волнует. Главное дело для тебя – получше пристегнуться ремнем, когда ты сядешь в кабину «роллс-ройса».
Глаза у Костика от проснувшегося азарта сделались веселыми, глубокими, в них запрыгала густая электрическая пороша – словно светлячки какие родились, Костик рассмеялся неожиданно счастливо, звонко, прижался к руке Агафонова, и Агафонов почувствовал, что внутри у него рождается тепло, какая-то щенячья нежность к этому мальчишке и одновременно жалость к самому себе – ведь если бы он женился до ухода в Афганистан на Людочке Ахметовой с улицы Композитора Мясковского, то у него тоже был бы такой же славный пацаненок. А может быть, и два. Но нет, Агафонов не женился, улетел на войну, вернулся оттуда надорванный, с неспокойной душой и пулевой раной на плече, с удивлением обнаружил, что Людочка его не дождалась, вышла замуж за другого, за невзрачного паренька, отгородившегося от Афганистана белым билетом.