Первый, случайный, единственный - стр. 20
– Как-как? – заинтересовалась Полина. – Здорово ты придумала!
– Это не я придумала, – улыбнулась Ева. – Это Набоков. Я ничего такого придумать не могу, ты же знаешь.
– Зато ты на все случаи жизни что-нибудь такое вспомнить можешь… Душевное! – засмеялась Полина. – Ну, у тебя другие дарования. Время определяешь без часов, и вообще…
Что «вообще», Полина уточнять не стала. «Вообще» – было то, что отличало ее сестру от всех нормальных людей. Может нормальная женщина шесть лет быть влюбленной в какого-то гада, который помыкает ею как хочет? Ясно, не может, уже через месяц подобной любви всякая пошлет его подальше, а через два месяца забудет. Может, опять-таки, нормальная женщина выйти наконец замуж – ну, пусть за скучного, как маринованные огурцы, но все-таки, по всем понятиям, приличного мужчину, уехать с ним в Вену, а через год от него уйти, потому что, видите ли, она его совсем не любит? Ясно, не может: всякая нормальная женщина понимает, что в тридцать пять лет мужиками не разбрасываются. А Ева именно так и поступила, да мало того…
Тут Полина заглянула на кухню, и ее размышления о старшей сестре временно прервались.
Надя сидела за столом напротив Ванечки. Перед Ванечкой стояла тарелка с борщом, и он рассеянно болтал в ней ложкой.
– Ванюшенька, ну почему ты не кушаешь? – расстроенно увещевала его Надя. – Разве не вкусно?
– Кусно, – серьезно кивал тот, но ложку ко рту не подносил.
– Давай покормлю, а? – вкрадчиво предлагала Надя. – За маму, за папу…
– Не-е, – отрицательно качал головой Ванечка. – Баба, не койми. Баба, пой!
Полинка засмеялась. Кормление Ванечки было делом почти безнадежным. Есть этот сосредоточенный ребенок не хотел ничего и никогда, приводя в отчаяние бабушку, которая не чувствовала себя спокойной, если дети плохо ели. Мало того, Ванечка категорически не разрешал себя кормить – видимо, это противоречило его понятиям о самостоятельности. В том, что в два года он имеет довольно много сложившихся понятий, сомневаться не приходилось.
Он, например, всегда сидел за столом на взрослом стуле и ни за что не хотел садиться на детский, который бабушка с дедушкой купили специально для внука. И сейчас на детском стуле сидел не Ванечка, а рыжий сибирский кот Егор, умильными глазами взирающий на тарелку с борщом.
– Ну что с ним будешь делать? – расстроенно сказала Надя, увидев Полину. – Худенький, как воробей, бледненький… Нет, «баба пой» – и больше ничего ему не надо! Может, тебя послушает? Ты ему зубы пока позаговаривай, а я тебе обед разогрею. Час ведь вокруг него уже верчусь, остыло все.