Первый Гончар - стр. 5
А жизнь у всех одинаково стоит, хоть у меня, хоть у бездомного у ворот, хоть у главы Гильдии.
Я стоял у двери Гильдии и грустно смотрел на этот высокопарный пафос. Он был выбит неизвестным мне умельцем на тяжелых дверях, созданных им же без ручек и замков. Двери охранял каменный пес – скульптура в память первого фамильяра-керамика, который помог выиграть войну много лет назад. Маленькая собачка, по легендам и байкам, могла ожить в случае угрозы Гильдии. Но за последние восемь десятков лет после освобождения Каива так и не ожила. Хотя были нападения синих по границам, был горящий Фарион. Сдается мне, это лишь дань памяти мастера, освободившего Чемган ценой жизни. Имя его забыли – то ли из-за небрежности, то ли от того, что много людей попало под управление разумом и вообще забыли про Гончаров и Магию. Так что Гильдию отстраивали с пустой площади, и умения тоже собирали по кирпичику. Снова.
Мой мастер опаздывал, и я скучающе рассматривал редких прохожих на вечерней площади да думал глупые философские мысли.
– Васик, дорогой, прекрати делать такое лицо, будто тебя здесь нет. Мне страшно становится! – Я вздрогнул: вот и Джаред, мой мастер, будь он неладен. Высокий и манерный тип. Глядя на него я вспоминал тех несчастных мужчин, которые играли женщин в театрах лет пятьсот назад, когда лицедейство считалось исключительно мужской работой. Он всегда держал себя так, будто шёл по театральным подмосткам, рассчитывая заранее каждый жест и каждую фразу. Удивительно, но он вел себя также, когда много лет назад, выпивал с моим отцом. Собственно, давняя дружба между семьями была единственной причиной, по которой он взял меня в подмастерье.
– Мастер, – я отвесил положенный поклон. Он небрежно кивнул в ответ и прикоснулся ладонью к двери. Она открылась сама, и мы зашли внутрь, оставив за спиной слова о нелёгкой доле Гончара и ценности работы. Мне показалось, или пес проводил меня взглядом?
– Ну что, Васик, готов творить чудеса? – спросил он, пока мы проходили узкий коридор. Ответа он дожидаться не стал и просто прошел вперед, спускаясь по каменной лестнице в подвал. Меня трясло от предвкушения, волнения и страха.
В сводчатом подземном зале собралось четверо мастеров. Рубашки были у всех разные, но каждый надел жилет и тонкой кожи. Гладкий коричневый материал одежды напоминал о том, из чего мы творим магию. Жилетки запрещалось стирать, потому одевали их только на церемонии. Чем более затертая ткань – тем более уважаемый мастер. Суровые немолодые (кроме одного) мужчины напоминали экзаменаторов, готовых высечь студента-недоучку. Так оно и было, ведь происходящее не столько посвящение, сколько экзамен. Гончар только тогда мог называться Мастером, когда мог сотворить живое. Так повелось после Освобождения Чемгана, так продолжалось и по сей день.