Первый эйдос - стр. 3
– А мы не испепелимся в Тартаре, нет? И кости от холода не потрескаются, да? – забеспокоился Евгеша.
Мечник мотнул головой, запутавшись в этих «да» и «нет».
– Тартар неоднороден. Где-то холодно, где-то жарковато. В Круглом Провале терпимо. Лигул принял меры, чтобы его ни в чем нельзя было обвинить. Если кого-то из вас прикончат, малютка первый зальется слезами и обвинит меня, что я плохо вас подготовил. Хотя, убежден, яроса егеря загнали соответствующего. Они не глупцы и догадываются, чего хозяин от них ждет.
Арей говорил озабоченно, однако удивленным не выглядел. Меф понял, что о предстоящих испытаниях он догадывался заранее. Не потому ли тренировки в последние месяцы длились дольше обычного? Два, а то и три раза в день. С шестом, с мечом, с топором, с копьем. Ладони давно превратились в однородную мозоль. К концу второго часа ученики обычно переставали понимать, что делают их руки. Сознание от усталости отключалось. Лишь шест совершал дробящие выпады или, двигаясь сам по себе, без вложения силы, обрушивался на воображаемого противника. Меч наносил резкие уколы и короткие рубящие удары.
Арей не был сторонником «показухи», как он презрительно называл школу Хоорса.
– Мельтешня хороша, когда тебя только собираются убивать, а ты не прочь попугать ватагу прохиндеев где-нибудь в трактире на Лысой Горе. Когда же уже убивают, поздно изображать стойку жирафа, лягающего копытом низколетящего бегемота. Тут спасет лишь предельно жесткая скупая работа. Первого противника нужно вбить в землю по макушку, тогда другие, возможно, вспомнят, что не кормили дома черепашку, – повторял обычно мечник. Щурился, с усмешкой смотрел на учеников и интересовался:
– Возражения есть?
Ната слушала, скромно опустив глазки, однако ощущалось, что возражений у нее хватает. Легко рассуждать о жесткой работе, когда ты такая туша и вдобавок лучший меч Тартара. В случае чего она, Вихрова, будет выкручиваться иначе:
«Не убивайте меня, господа деграданты! Никто не хочет посмотреть, как я беззащитна, как хороша? Пусть все смотрят и того старенького лучника поближе подведут!.. Я чешусь, когда в меня целятся!.. Эй, я не просила умирать от любви так буквально! И что мне, интересно, делать с этими телами?»
Но молчала Ната не всегда, слишком велико было ее раздражение против всякого спорта.
– Неумеренные занятия физкультурой мешают гармоничному развитию личности! – порой заявляла она вслух и даже показывала вырезку со статьей шестидесятилетнего скрипача, впервые додумавшегося до этой истины.