Первый дон - стр. 34
Выйдя на балкон, Лукреция удивилась тому, что у дворца собралась целая толпа. Александр позаботился об охране, но солдаты не смогли защитить ее от лепестков цветов, которыми римляне забросали и ее, и большой балкон. Лукреция улыбалась и махала всем рукой.
Она посмеялась ужимкам шута, похлопала музыкантам, а потом увидела их.
Первым своего брата Чезаре, на белом жеребце, красивого и благородного, с прямой спиной, серьезным лицом. Он поднял голову, увидел Лукрецию и улыбнулся. Хуан не удостоил ее и взгляда. То и дело наклонялся, чтобы взять цветы у подбегавших к нему женщин. Младший брат, Хофре, приветствовал ее радостной, пусть и пустой улыбкой.
Следом ехал он, Джованни Сфорца. Длинные черные волосы, ухоженная бородка, классический нос, широкие плечи, но вот роста природа ему явно недодала. Жених ей определенно не понравился, но, когда он посмотрел на балкон, сдержал лошадь и отсалютовал ей, Лукреция, как ее и учили, поклонилась ему.
До свадьбы оставалось три дня, и теперь, когда процессия проследовала дальше, ей не терпелось услышать, что скажут Адриана и Джулия о ее суженом. И хотя Адриана успокаивала ее и говорила, что все будет хорошо, Креция знала, что правду сможет узнать только от Джулии.
– Что ты думаешь? – спросила ее Лукреция. – Он – чудовище?
Джулия рассмеялась.
– Я думаю, что он симпатичный, хотя и крупный мужчина... может, слишком крупный для тебя, – поддела ее Джулия, и Лукреция точно знала, что та имела в виду. А потом Джулия обняла ее. – Он очень даже ничего. И потом, ты должна выйти замуж ради Святейшего Папы и ради Господа. С обычной жизнью это никак не связано.
Как только Александр вселился в папский дворец, он превратил несколько пустовавших ранее комнат в знаменитые покои Борджа. Стены его личной приемной, Sala dei Misteri[6], расписал фресками его любимый художник, Пинтуриккьо.
На одной из фресок, изображающей Вознесение, он нарисовал и Александра среди тех избранных, кому выпала честь лицезреть, как Христос поднимается к небесам. Одев Александра в темный плащ, художник положил у его ног золотую тиару. Взор свой Александр обратил к небесам, словно благословляя возносящегося Христа.
На других фресках не вызывала сомнений схожесть с Борджа лиц давно умерших святых, мучеников и прочих религиозных фигур. Лукреция, невероятно красивая, стала светловолосой святой Катериной. Чезаре, как римский император, восседал на золотом троне. Хуан стал восточным монархом, Хофре – невинным херувимом. На всех фресках нашлось место красному быку, символу семьи Борджа.