Первый человек в Риме - стр. 116
Марк Ливий Друз все еще говорил. Его слушали в полной тишине, затаив дыхание. Адвокат был явно моложе двадцати лет, среднего роста, коренастый, с приятным лицом.
– Разве он не удивительный? – прошептал Марий Рутилию. – Он заставляет тебя думать, что обращается именно к тебе лично – и больше ни к кому.
Марий был, несомненно, прав. Даже на расстоянии – ибо Марий и Рутилий Руф стояли позади большой толпы – казалось, будто черные глаза Друза смотрят в твои глаза. И только в твои.
– Нигде не сказано, что факт римского гражданства автоматически делает человека правым, – говорил молодой человек. – Я произношу это не в защиту Луция Фравка, обвиняемого, я говорю это в защиту Рима! В защиту чести! В защиту честности! В защиту справедливости! Не той фальшивой справедливости, которая толкует закон буквально, а той, что толкует его согласно логике. Закон не должен превращаться в громоздкий и тяжелый груз, который обрушивается на человека и сминает отдельные личности в общую однородную массу. Люди не однородная масса! Закон должен быть мягкой простыней, которая обволакивает человека, не скрывая неповторимости каждого. Нам надлежит помнить – помнить всегда! – что мы, граждане Рима, являемся примером для остального мира – особенно в части наших законов и судов. Где еще вы встретите такую умудренность? Такие отточенные формулировки? Такой интеллект? Такую тщательность? Такую мудрость? Разве не признают этого даже афинские греки? Александрийцы? Пергамиты?
Язык его тела был великолепен, даже при недостатках роста и фигуры, которые мало подходили для ношения тоги. Чтобы красиво носить тогу, требуется высокий рост, широкие плечи, узкие бедра, нужно двигаться с необходимой грацией. Марк Ливий Друз не отвечал ни одному из этих требований. Но он замечательно владел своим телом – от малейшего движения пальца до широкого взмаха руки. Поворот его головы, выражение лица, то, как он ходит при этом, – все было замечательно!
– Луций Фравк, италиец из Маррувия, – продолжал он, – элементарная жертва, а не преступник. Никто – включая самого Луция Фравка! – не оспаривает факта недостачи крупной суммы, полученной им от Гая Оппия в качестве займа. Не оспаривается и то, что эта очень большая сумма должна быть возвращена Гаю Оппию вместе с процентами. Так или иначе, долг будет выплачен. Если это необходимо, Луций Фравк согласен продать своих лошадей, земли, инвестиции, рабов, мебель – все, чем владеет! Более чем достаточно, чтобы возместить ущерб.
Он подошел к переднему ряду, где сидели присяжные, и обратил свой взор на тех, кто сидел позади них: