Первый человек - стр. 3

Исследователи проходили слой за слоем, и грубая почва выдавала им одну за другой тайны прошлого. Оказалось, что люди живут здесь уже четыреста тысяч лет!

Аспирант Жереми Пейе задержался на нижнем уровне, в глубинных слоях. Он стоял на коленях перед откосом и проводил кистью по самому темному слою. Пейе, несомненно, был самым упорным в работе из всех. И к тому же прирожденным первооткрывателем. Он уже сделал немало находок.

Отран отхлебнул глоток пива и провел языком по обветренным губам.

– Итак, завтра мы уезжаем, – бросил ему Палестро.

– Да. Мне немного грустно.

– Есть о чем грустить! Вернешься сюда в будущем году. Такие опытные добровольцы, как ты, всегда нужны. К тому же ты наш друг и археолог-любитель.

– Кто знает, где я буду через год…

Специалист по первобытной истории бросил банку из-под пива в бочку, служившую мусорным баком.

– Ты думаешь о своих детях?

– Да, – ответил Отран. – Я скучаю по ним.

– Не познакомишь меня с ними как-нибудь на днях?

Отран открыл свой бумажник. В пластмассовом кармашке, поверх водительских прав, лежала немного потускневшая фотография его детей-близнецов – Тома и Кристины.

– Вот Кристина, – сказал он, повернув снимок в сторону Палестро.

– Красивая девушка!

– И у нее блестящий ум, ей все интересно.

– А рядом Тома?

– Да. Он родился через восемь минут после сестры.

У Тома был взгляд полный эмоций – мрачный и тревожный. Глаза его выглядели как две прорези в нежной полудетской рожице подростка. Они горели ужасным блеском болезни, о которой никогда не говорил его отец. Тома до сих пор боялся темноты. Иногда он кричал и бился так, что родные должны были удерживать его силой, привязывая к кровати и давая ему лекарства. Мальчик увлекался первобытной историей настолько, что жадно читал работы знаменитых исследователей первобытного общества – Леруа-Гурана, аббата Брейля[6] или Люмле[7].

– Почему ты не берешь детей с собой на раскопки? – спросил Палестро.

Лицо Отрана стало бесстрастным: он закрыл перед собеседником свою душу. Отран почти никогда не говорил о своей семье. Должно быть, в их жизни были какие-то тяжелые мучительные тайны, которые заставляли его молчать о себе и о членах своей семьи.

С колокольни Кенсона донесся звон. Низкие звуки колоколов отражались от скал и долетали до прозрачных вод Вердона.

Жереми Пейе внезапно встал и крикнул:

– Идите сюда!

Палестро и Отран примчались к нему почти бегом.

– Это там, в граветте! – Пейе указал на коричневый слой, до которого от поверхности было метра два.

Найденный предмет был черным и длинным, он еще не был вынут из породы. Жереми Пейе наклонился и провел по нему кистью.