Первые уроки для педагогов и медиков - стр. 10
– Я подумаю об этом, – не то в шутку, не то всерьез, наконец, отозвалась «Марьстаниславовна».
Катерина заговорщически, плечом в плечо, легко толкнула Алешу. Он внутренне задохнулся и решил тут же предложить еще одну версию загадочной самостоятельной. Но творческий потенциал отчего-то изменил ему. Она еще раз (как будто бы поняв его желание) повторила маневр, чем почти разъединила учителя с реальностью. Затем, медсестра встала и дотянулась до журнала, который в куче с другими бумагами лежал на столе, но прежде чем сесть, заговорщически подмигнула Алексею и, заменив «ножной» жест (наступить на ногу, чтобы привлечь внимание) на «ручной» (сказать – накрыла его руку своей – было бы совершенно неверно и неуместно романтично), благополучно приземлилась на стул. Она то, наверное, посмеивалась над физичкой, но Алеше не удалось принять участие в этой игре по своим сугубо трагичным причинам.
Мария Станиславовна задумчиво покинула учительскую с бормотанием: «Астрофизика, говорите…».
– Я пойду, попробую исправить положение, – следом вскочил Алексей Юрьевич, боясь оставаться наедине с Катериной. В первый раз в жизни он чувствовал, что разум начал изменять ему и боялся что-нибудь натворить в таком состоянии. И не зря.
В коридоре он тут же наткнулся на Антона Валерьевича.
– Я лишил вас премии за прогул, – тут же сообщил тот.
– С вашими премиями, в 200 рублей, только в туалет ходить, – огрызнулся Алеша и, не глядя на завуча, ускорил шаг, молясь про себя, чтобы тот заткнулся, иначе в первый раз в жизни он был на грани того, чтобы ударить.
Глава 3
Алексей Юрьевич приложил ухо к двери своего класса. Гул стоял как в аэропорту. А потом, кажется, пронеслись три мессершмитта и сбросили бомбы на невинные города. Судя по звукам, от парт и доски уже ничего не осталось, приходилось только догадываться, чем еще они могли так громыхать. Набрав в легкие максимум воздуха, Алеша ворвался в класс. Какая-то бумажка плавно приземлилась ему на голову. Дети застыли, как на панораме Севастопольского сражения, но опознав своего литератора, с облегчением вздохнули.
Вскоре все постепенно улеглось. Урок принял классический вид – учитель сам по себе, ученики – сами по себе. Наконец, Алексей не выдержал и попытался наладить контакт.
– Кто-нибудь из вас пробовал писать стихи?
На него настороженно уставилось двадцать пар глаз.
– Кто-нибудь из вас знает хотя бы одно стихотворение?
– Боюсь то, что мы знаем, вам не понравиться, – проворчал Коромыслов с задней парты.
Класс сдержанно захихикал. Алексей Юрьевич насторожился – на уроке еще матерных частушек не хватало.