Первые леди Рима - стр. 27
Посетители, ближе вглядевшиеся в эту буйную ботаническую и орнитологическую фреску, теперь украшающую прохладный, с кондиционером, музей, часть Национального музея в Риме, найдут в ней интригующие детали. Пристроившиеся среди пальм и сосен, на стенах комнаты старательно размещены лавровые деревья – достаточно обычные в римских садах, но имеющие особое значение в этом случае. Присутствие в декорациях лавров вместе с куропаткой в названии виллы перекликается с известным предзнаменованием, которое, как говорят, было послано Ливии во время ее пребывания тут. Это предзнаменование сформировало ключевую часть самовозвеличивающей, победной легенды ее мужа в годы после битвы при мысе Акция.
Известная по нескольким древним источникам, легенда повествует о том, что вскоре после заключения брака с Октавианом Ливия возвращалась на виллу, когда внезапно белоснежный птенец куропатки выпал из клюва орла, летящего у нее над головой, и упал прямо ей на колени. В клюве птенца была зажата веточка лаврового дерева, которую Ливия вынула и решила посадить в землю по совету прорицателей. Куропатка вырастила здоровый выводок птенцов, а лавровая веточка превратилась в пышную рощицу деревьев.
Птица, свалившаяся с неба в колени к Ливии, смотрится уж слишком удачно, чтобы быть правдой, – но недавние раскопки на ее вилле указывают, что лавровая роща тут, похоже, действительно была. Продырявленные глиняные цветочные горшки, обожженные в собственных обжиговых печах виллы и идеально подходящие для выращивания лавровых деревьев, были найдены на юго-западном склоне холма в Прима-Порта{80}.
Хотя сама по себе лавровая роща ускользает от раскопок по сей день, идея о ее существовании служила мощным талисманом поколениям наследников Ливии и Октавиана. В последние годы, когда римские императоры их рода проезжали в триумфальной процессии, лавровые ветви, которые они высоко несли и которыми их увенчивали, как говорят, срезались в той самой роще на вилле{81}. Легенда гласила, что до тех пор, пока лавры растут на вилле Ливии, династия, основанная ее мужем, будет процветать – и лавр, дерево, ассоциирующееся с римским богом Аполлоном, будет эмблемой Октавиана, знаком данного ему божественного права на власть. Так Ливия, которая по историческим меркам сама еще была лишь начинающей актрисой, получила свою первую важную роль в пьесе – роль спутницы в легитимизирующем мифе ее мужа. В течение последующих лет она будет все сильнее и сильнее внедрять себя в сознание римского общества.
Однако прошло десять лет, а Ливия все еще продолжала играть фоновую роль при своей золовке. Октавия все еще находилась в центре внимания как связующее звено между самыми могущественными мужчинами в империи. Весной 37 года до н. э., примерно в то время, когда она была беременна своей младшей дочерью, Антонией Младшей, ее призвали потушить еще одну вспышку конфликта между ее мужем и ее братом и стать посредницей в новых переговорах по достижению соглашения о разделе власти, проводившихся в заливе Тарент, на юге Италии