Первые и Вторые. Второй сезон. Корнеслов - стр. 61

Господин улыбнулся краешками узких губ и негромко, но четко произнес:

– С возращением, Елизавета Тимофеевна.

Она вопросительно прищурилась.

– Меня зовут Валерий Викторович Волков, – представился он и после короткой паузы добавил: – Я поверенный Андрея Георгиевича Медведя.

Видя замешательство дамы, он сделал скорбное лицо:

– Примите мои искренние соболезнования…

Глаза Елизаветы Тимофеевны начали наполняться слезами. Она отмахнулась и достала из рукава тоненький батистовый платочек с монограммой «ЕТМ».

Валерий Викторович, сделав деликатную паузу, спросил:

– Багаж?

Елизавета Тимофеевна отмахнулась:

– Я налегке.

Он понимающе кивнул, одной рукой принял ее саквояж, второй взял ее под локоток и коротко, по-простому, к удивлению мягким голосом, предложил:

– Поедемте домой.

Она, промокнув носик, кивнула и подняла глаза вверх – дождик усиливался.

Он без тени неудобства перед приличиями снял с себя сюртук и накинул ей на плечи.

Она благодарно улыбнулась – таких, как она, в сюртук могло поместиться несколько.

Он подозвал рукой извозчика.

За ними следовала новенькая рессорная бричка с закрытым кожаным верхом.

На борту брички красовался герб с двумя почтовыми рожками на фоне царского двухглавого орла, глядя на который Альфонсо выругался на возницу:

– Che cagata!

Тот раздраженно ответил, подняв руки кверху, явно передразнивая брата:

– Che boiata! Mama Mia!

За поводьями сидела полная копия Альфонсо, только помельче: такой же черноглазый, с прямыми вразлет бровями на высоком прямом лбу, нос с горбинкой был посажен точно посередине худого лица, узкие, но чувственные губы оттеняла начинающая выступать за день черная щетина, длинные смолистые волосы слиплись от дождя. Даже еле умещавшийся вдвоем с братом на тесном сидении, он сидел в величественной и непринужденной позе.

Альфонсо эмоционально перешел на русский:

– Джузеппе! Я думал, что у тебя хватит мозгов и ты арендуешь карету! Зачем воровать почтовый дилижанс и привлекать к нам внимание?

Джузеппе, утирая со лба капли дождя, с кривой улыбкой ответил:

– Зачем платить, если можно взять так!

Альфонсо сделал страшно недовольную гримасу, когда увидел следы крови, оставшиеся на лбу брата.

Альфонсо впервые был в Москве и поморщился, глядя на грязные от дождя земляные улицы города. Но он обратил внимание, что они были значительно шире, чем в Европе. Только ближе к центру начинались улицы, мощеные камнем, да с такими же каменными тротуарами, располагавшимися выше уровня мостовой.

Практически все дома были каменные, встречались даже настоящие дворцы, но его больше удивило нескончаемое количество золотых куполов церквей на всем пути.